– Извинись перед Кариной, – сказал я.

Рикардо слегка недоуменно посмотрел на меня, что меня несколько удивило, потом его губы скривились в усмешке.

– А-а-а-а… – протянул он. – Любитель потасканного товара… – И усмехнулся. – Неужто я кого-то оскорбил?

Я задумчиво смотрел на этого типа. Не знаю как, но я задним местом чувствовал, что ситуация подстроена. Но с какой целью? Ну что ж. Поплывем по течению и поиграем по чужим правилам.

Слегка усмехнувшись, я резко ударил его ладонью, сложенной лодочкой, по щеке. О! Он был прыток! Очень прыток и почти увернулся, несмотря на мою скорость. Но удар все же достиг цели, и парень поплыл.

Несмотря на то что особого шума мы не производили, на зал опустилась тишина. Не сразу, а каскадами она распространилась от нас до самого дальнего уголка. Пока Рикардо приходил в себя, я анализировал его ауру. Не чародей, но жизненной энергией накачан по самое не могу. Глянул на его энергетику. Судя по развитым каналам, неплохой то ли мечник, то ли рукопашник. Меня привлекло некое энергетическое образование внутри его тела: какая-то хрень, явно влияющая на реакцию в сторону ее ускорения. И все это запрятано внутрь, не отражаясь на ауре. Несколько грубовато сделано, и скорее всего недавно – не все концы успели сформировать нужные связи. Бьюсь об заклад, чародеи, привыкшие полагаться только на анализ ауры, этого образования не видят.

Тем временем Рикардо пришел в себя или, наоборот, вышел из себя (с какой стороны посмотреть) и громко сказал:

– Вызываю тебя на дуэль. На мечах. Здесь и сейчас! – В его голосе выделились рычащие нотки. Кстати, голос у него был красивый, баритонистый. Тоже девкам, наверное, нравится.

– Я не позволю проливать в моем доме кровь! – неожиданно сбоку раздался голос хозяина. – Вас, молодой человек, я вообще что-то не припомню среди приглашенных!

– Я Рикардо эль Лонсо. Согласно уложению за номером сто сорок восемь «О чести и достоинстве», подписанному первым императором Оробоса, я имею право вызвать любого, посягнувшего на мою честь! – резко парировал этот тип.

– На зарывайся, парень, – прорычал Корвиль, явно (Или наигранно? Я уже ничему и никому не верил.) взбешенный ответом. – Своей выходкой ты уже оскорбляешь меня!

– Ничего, старик, – ухмыльнулся Рикардо. – Ты можешь вызвать меня после того, как я пошинкую этого красавчика на мелкие кусочки.

Хм… Это кого тут назвали красавчиком? Меня, что ли? Э-э-э… Ну ладно, только, надеюсь, этот парень не гомик, а то мне было бы неприятно с таким даже на расстоянии меча оказаться рядом.

В ответ на вызов я пожал плечами:

– Да без проблем. Можно и здесь и сейчас.

Карина

Сожаление тяжелой плитой упало на хрупкие плечи девушки. Сожаление о том, что она согласилась с планом отца. Тяжестью давило сердце и никак не хотело отпускать. Отец подробно рассказал дочери о текущем состоянии дел в империи и в столице. С его слов выходило, что, хотя общее положение было довольно стабильным, это не помешало некоторым аристократам спланировать заговор. Причем заговор долгосрочный, не скороспелый. Ее похищение было лишь мелким камешком, заложенным в основу каменной горы предательства. Именно это сравнение и стало последней каплей, перевесившей чашу сомнений в пользу решения принять участие в качестве небольшого мазка на картине противодействия измене. Карина, наверное, до конца своей жизни будет помнить, сколько ей пришлось выстрадать по вине неизвестных. И то, что эти страдания были лишь мелким камешком на пути к власти, ее просто взбесило.

Как сказал отец, по всем расчетам получается, что план врагов еще не вышел на финишную прямую. Все должно было случиться года через два, возможно, через три. Заговорщики еще не готовы, и девушку радовало, что хоть ее и посчитали мелким камешком, скорее всего именно ее побег и появление в столице вместе с Никосом покачнули тщательно выстраиваемую врагами гору заговора. Она надеялась, что начавшая осыпаться гора погребет под своими завалами интриганов.

Не последнюю роль в сломе планов сыграло то, что рядом с Никосом видящие были если и не слепы, то полуслепы и не могли точно высчитывать свои задумки. Именно это и подвигло советника с Лулио, а значит, и императора, попытаться заставить заговорщиков реализовать свои намерения сейчас, не подготовившись как следует. Ведь они не могли знать, что на самом деле происходит, не могли уже контролировать будущее и свои действия, а также действия императорской службы безопасности. Наверняка они серьезно обеспокоены. Все указывало на то, что на противника тоже работают видящие. Поэтому-то Карине следовало выехать «в свет» и рассказать о том, что с ней случилось, так расставив акценты, чтобы противник, который, естественно, тоже узнает об этом, подумал, что императору что-то может стать известно. Причем надо было все сделать так тонко и незаметно, чтобы враг не догадался, что это приманка для него.

Никоса решили не посвящать в тонкости – он все равно не горел желанием рассказывать о своих похождениях, да и догадывался кое о чем. В разуме, смекалке и опыте в политических интригах ему не откажешь. В этом успели убедиться и сама Карина, и Лулио. И это несмотря на некоторые довольно странные поступки Никоса, порой выглядевшие как глупость или просчет. Все равно потом все получается как ему надо. А если сейчас даже что-то пойдет не так, то их должны подстраховать.

Карина видела: Никос тяготится приемами, хоть и чувствует себя на них вполне комфортно, что однозначно говорит о том, что для него такие вещи не являются чем-то необычным. Но надо только дотерпеть до конца сегодняшнего дня. Того, что они сегодня сделали, вполне достаточно для распространения нужной информации. А дальше можно придумать кучу причин, почему они прекратили такие посещения.

И вот на последнем приеме появился Рикардо. Каким только ветром его так неудачно принесло? Карина всматривалась в него и не понимала, как она могла быть в него влюблена? На лице ее бывшего ухажера лежал четкий и давнишний отпечаток лицемерия, лживости и какой-то гнильцы. А как он стал тонко, не переступая грани, издеваться над ней! Карина из последних сил сдерживалась, чтобы не применить чародейство против Рикардо, – после такого их род ждали бы большие неприятности. Четко прописанные правила поведения чародеев и нечародеев на всякого рода приемах, за выполнением которых строго следило «Око», служба безопасности империи, однозначно запрещали ей это. Даже новый знакомый Тилиус, стоящий рядом, бессильно в ярости сжимал кулаки. Согласно тому же этикету в подобной ситуации за честь Карины мог вступиться только сопровождающий ее мужчина или родственник, так как прямой грубости или нападения на нее произведено не было. А насмешки – дело такое… Ты сам или твои родственники вступайте в словесную баталию или договаривайтесь о дуэли, буде считаете, что только так можете решить свои разногласия. Вот если бы Карина пришла сюда одна, тогда другая ситуация: девушка могла бы рассчитывать на помощь любого присутствующего мужчины. Или же, если оскорбивший ее является чародеем, она имела бы право сама вызвать его на чародейскую дуэль. Чародейская дуэль – единственный вариант для девушки участвовать в смертельном поединке. Эта уступка была сделана для чародеек в давние времена, когда те доказали, что могут являться грозной силой.