Его рука легла на мое колено. Обострившимся ощущением я почувствовала интимность этого прикосновения даже сквозь пышные складки моего шелкового платья, которые Форас аккуратно расправил.

И убрал руку.

— Вся эта свадьба — уже нечто плохое, чего я не хочу сама, — нашла в себе силы ответить я. — Выходить замуж за первого встречного — так себе удовольствие.

Про то, что я уже совершила эту ошибку — вышла замуж за первого встречного Гошу, а потом об этом горько пожалела, я предпочла не упоминать. И вот теперь я собираюсь станцевать на граблях во второй раз.

Не по своей воле, но все же. Уже не говоря о том, чем мне грозит это замужество…

— Называть верховного демона Инферно первым встречным — не каждая может себе такое позволить, — судя по голосу, усмехнулся Форас. — Ты можешь просто довериться мне? Я-то знаю, что мы предназначены друг для друга.

— Это страсть, и она пройдет очень быстро, — возразила. — А вот что будет дальше — неизвестно. Возможно, тебе все-таки стоит присмотреться к какой-то поклоннице, которая без памяти в тебя влюблена и…

— Что мне нужно сделать, чтобы без памяти в меня влюбилась ты, Катажина? — перебил он.

— Чтобы это стало возможно, для начала — просто отпустить, — вздохнула я.

Демон! Конечно, черта с два он послушается!

— Ни за что и никогда я не отпущу тебя, моя леди. Ты — та, кого я так давно искал, — услышала я жаркий шепот в ухе. — Мы приехали. Постой, я помогу тебе выйти.

Разумеется, помог! Сгреб в охапку, как куклу и поставил на землю, а потом, крепко обняв, сделал со мной пару шагов.

— Мой свадебный подарок, — торжественно сказал Форас и аккуратно стянул с меня повязку. — Вообще-то нужно было подождать до свадьбы, но мне хочется делать тебе приятное уже сейчас.

Мы стояли посреди Соррель-авеню. Прямо около парфюмерного магазина моей кузины Джулии — «Магнолии». Мне показалось, что я даже углядела кузину за окном, что, разумеется, настроения мне не прибавило.

— Если это какая-то шутка, — поморщилась я. — То очень глупая и жестокая.

— Ты не туда смотришь, — Форас закатил глаза и развернул меня на сто восемьдесят градусов. — Вот он. И он твой.

Я ахнула, не в силах поверить. Он все-таки сделал это! Зачем, зачем? Нечестный прием!

Это был небольшой двухэтажный домик с настежь открытыми дверями и окнами. Он был зажат с одной стороны кондитерским магазином, а с другой — ювелирным и находился почти напротив «Магнолии». Внутри он был совершенно пуст — одни светлые стены, но уже было видно, какую прелесть можно сотворить из этого светлого помещения с высокими потолками и широкими окнами.

Ремонт требовался почти минимальный! Помимо воли я даже стала представлять, что и как здесь оформлю.

— Я не… — покачала головой. — Я не могу принять такой подарок. Это слишком для какой-то прихоти…

Про «прихоть» я сказала специально, но Форас не дал договорить:

— Не пытайся сейчас напоказ обесценить то, что для тебя важно, Катажина. Я знаю, что аромагия для тебя не прихоть. Ты отказывалась от двух моих подарков. Но этот ты примешь и откроешь здесь свой магазин. Да, и познакомься с господином Траффордом. Он занимается отделкой и оформлением интерьера.

С лестницы, которая вела на второй этаж, спустился невысокий полноватый мужчина в очках с симпатичным и добродушным лицом. Под мышкой он держал целый рулон свернутых бумаг.

— Леди Лэверти! Для меня большая честь познакомиться с вами! — проговорил он и с огромным энтузиазмом принялся разворачивать свои бумаги прямо на подоконнике. — Я тут подготовил проект дизайна будущего парфюмерного салона. Но если у вас будут какие-то особые указания и пожелания, то я, разумеется, все переделаю. Прошу вас, взгляните!

Это было слишком здорово, чтобы оказаться правдой. Я могла о таком только мечтать! И вот сейчас строить из себя гордячку, и отказываться от всего этого было попросту глупо.

Кто знает, что вообще меня ждет дальше, после свадьбы?

Я словно сидела на бочке с порохом, которая могла рвануть в любой момент.

— Да, конечно. Я с удовольствием ознакомлюсь с вашим проектом, господин Траффорд, — проговорила я и заглянула в бумаги.

Было интересно — чего уж там скрывать!

Впрочем, у меня было кое-что, чем я могла отблагодарить Фораса Данталиона. Конечно, это не стоит магазина, но благодарность — долг того, кто благодарит.

И я отдам этот долг. По-своему. Как смогу.

33 глава

Форас впервые столкнулся с этим чувством. И оно было крайне неприятным. Раздражало. Мучило.

Чувство того, что он остался в дураках. Где-то просчитался. Чего-то недопонял.

Впрочем, можно было сформулировать его точнее.

Это была бешеная ревность к Катажине Лэверти. К девушке, которая по праву могла считаться полной его собственностью. Которая вот-вот должна была стать его законной женой.

Все женщины, с которыми Форас встречался до этого, отдавались ему целиком и без остатка. Доверчиво раскрывались, как раскрывается бутон навстречу солнцу. И мечтали только об одном — как можно дольше его удержать, угодить ему. Понежиться в его лучах.

Катажина разительно от них отличалась. И вроде бы находилась рядом, но была далека от него. Гораздо ближе девушка была в его мечтах, в которых в ней было ответное чувство. Но сейчас, даже будучи его невестой, она ускользала от Фораса, мягко уворачивалась из объятий, не говоря уже о поцелуях. Вроде бы вот — вся на ладони, она хранила какую-то загадку, которая не давала ему покоя.

Невеста, но — чужая. Вежливая, разумная, хладнокровная.

Ему хотелось, чтобы она забывалась, теряла голову от него, так же, как и он от нее. Хотелось увидеть в ее дивных фиалковых глазах желание и страсть. Хотелось просто взять ее и встряхнуть, чтобы ответила на объятие, подставила губы для поцелуя, а не отвернулась, прикрываясь волосами.

Волшебный аромат этих темных волос преследовал его. Сводил с ума. Форас вдыхал и никак не мог надышаться, насытиться ею.

Он с трудом сдерживал себя, чтобы не наброситься на Катажину, не дожидаясь первой брачной ночи — прямо в ее магазинчике, в беседке Вилберн-парка, где они теперь гуляли каждый день на радость всему светскому обществу, или в карете, как это сделал ничтожный Грегори Педер.

Вспоминая события той ночи, Форас до сих пор недоумевал, почему тогда с особой жестокостью не убил жалкого Пудрета, посмевшего покуситься на святое.

Он до сих пор помнил, какое жесточайшее разочарование испытал, когда Катажина внезапно просто исчезла с бала, а ведь