В конце концов, все вышло легко. Так как отец уже совершил махинацию со страховкой и устроил один пожар, оставалось лишь забить последний гвоздь в гроб, как говорится. Один-единственный, чтобы Ричард Монтроуз, герцог Ашмора, не смог больше беспрепятственно навредить своей семье.

Пиппа поморщилась. Единственная боль, которую она теперь испытывала, была вызвана тем, что она потеряла последнюю каплю любви к матери. Эту боль она не могла ни принять, ни обсудить с кем-либо.

Пиппа продолжила шагать за маленьким голубоватым огоньком.

– Полагаю, ты не знаешь, почему ваши придворные так презирают смертных, – сказала она.

Огонек нырнул вверх и вниз по воздуху, словно пожимая плечами.

– Приятно осознавать, что есть те, кто готов сделать доброе дело, – продолжила Пиппа. – Я не забуду… эм… Хотелось бы мне знать твое имя.

Огонек замер. Посмотрел налево. Посмотрел направо. А затем взмыл выше. Пиппа подняла голову. Огонек парил прямо под звездами, которые мерцали в теплом свете полумесяца. Странно, хотя время и должно было быть довольно позднее, небо все равно было светлым, как это бывает летом в Северной Шотландии. Точно тьма так и не смогла в полную силу опуститься на землю. Огонек зазвенел, словно быстро что-то говоря и указывая на серебряные звезды.

– Это твое имя? – спросила Пиппа.

Огонек вспыхнул ярче.

– Звезда?

Огонек покачал головой и снова вспыхнул, точно маленькая звездочка на небе.

– Звездочка? – спросила Пиппа.

Огонек радостно звякнул, закружившись.

– Звездочка! – Она ухмыльнулась. – Если я могу каким-то образом отблагодарить тебя, пожалуйста, дай мне знать. – Она сделала паузу, задумавшись. – Может, ты что-нибудь хочешь получить из мира смертных?

Огонек задумчиво замер. Покачал головой. А потом продолжил плыть по воздуху вдоль озера, но вдруг снова застыл, словно придумав что-то. Он поднялся выше, оказавшись почти на уровне глаз Пиппы.

– Что-нибудь хочешь? – повторила она.

Огонек вспорхнул, а потом начал кружиться. Пиппа последовала за ним, когда он пролетел мимо ствола громадного дерева, которое она не узнала.

Ее ноги запинались о корни, и она едва поспевала теперь за светящимся шариком.

– Чтоб тебя! – Пиппа уперлась рукой о ствол дерева рядом, успев поймать равновесие за мгновение до того, как упала, а потом снова запнулась.

Огонек остановился со звуком, который Пиппа могла описать как визг.

Она попыталась оттолкнуться от дерева, начав было:

– Все в порядк…

Рука. Ее рука застряла в дереве, будто бы утонув в каком-то клее.

Пиппа испуганно повернулась к дереву и попыталась выдернуть руку.

А ствол будто начал расти вокруг ее пальцев, проглатывая их.

– А-а! – закричала Пиппа, с трудом отгоняя новую волну паники. – Оно… оно меня жрет!

Огонек подлетел ближе, снова завизжав.

Пиппа хотела было упереться в дерево ботинком, чтобы оттолкнуться посильнее, но опомнилась в последнюю секунду.

– Помогите! – закричала она. – Боже мой, пожалуйста, помогите!

Как только она закричала снова, корень, о который она запнулась в первый раз, внезапно ожил и обвился вокруг ее щиколотки. Он потянул Пиппу в сторону дерева, и она закричала еще громче, выставив руку, чтобы ее лицо не оказалось впечатанным в кору.

Прежде чем она успела моргнуть, вторая ее рука оказалась поглощена вспучившейся корой дерева. Из-под земли раздался странный звук, будто что-то глотали. Пиппа попыталась вырвать пальцы из дерева, однако они словно застыли, будто обратились в камень.

Пиппа слышала, как рядом сходит с ума огонек, звеня громко и звонко. А потом она различила что-то в ветках над головой. Чье-то чириканье.

Сердце у Пиппы ушло в пятки, и она забыла, как кричать.

Ну, разумеется, ее крики привлекли больше опасных тварей. А их, похоже, было предостаточно в мире фейри. Пиппе хотелось спрятаться в тени дерева и молиться Деве Марии над головой, чтобы эта тварь оставила Пиппу в покое.

Что убьет ее быстрее: дерево или чудовище?

Над головой раздался звук, сильно напоминающий кваканье лягушки. Собрав всю свою волю в кулак, Пиппа подняла голову и увидела похожее на ящерицу существо, сидящее на дереве на расстоянии вытянутой руки от ее оказавшейся в ловушке ладони.

Пиппа сглотнула. Существо наклонило голову. Оно было ярко-зеленого цвета, точно халцедон, с синими прожилками там, где его скрывала тень. Похожее на цвет глаз ее лучшей подруги Селины. Ящероподобное существо улыбнулось Пиппе. Его розовый язык мелькнул, показавшись изо рта, чтобы облизать один из черных глаз, в которых отражался холодный свет полумесяца.

Странно, но пока что чудище не выглядело угрожающим. Пока что.

Пиппа снова сглотнула. Она прекратила дергаться, и дерево, кажется, перестало утягивать ее руки и левую ногу в себя. Может, если она будет стоять неподвижно достаточно долго, кто-нибудь ее спасет.

Послышалось новое кваканье, на этот раз громче. Ближе.

Очень-очень осторожно Пиппа повернула голову к странной сине-зеленой ящерице. Шипы у нее на спине блестели ярко-желтым оттенком, а черные когти сияли.

Существо снова уставилось на Пиппу, а потом открыло рот и… выплюнуло какую-то зеленую субстанцию, которая зашипела, угодив на ствол дерева. Капля попала и на мантию Пиппы, и материя начала дымиться, распадаясь на глазах, будто бы облитая кислотой.

Пиппа опять сглотнула, чтобы не закричать. Когда кислота впиталась в ствол дерева, кора начала разрастаться вокруг руки и ботинка Пиппы, потянувшись теперь к ее юбке. Все у Пиппы внутри похолодело от страха. Она пыталась не дергаться, однако ящерица подползла ближе к ее голове, и из ее рта донеслось очередное пугающее кваканье.

Руки и ноги у Пиппы затряслись. Она уже не слышала визг огонька и не осмеливалась повернуть голову, чтобы поискать его во тьме. Похоже, порхающий приятель ее бросил, а вместе с ним и последняя искра надежды начала угасать в душе Пиппы.

Теперь плюющаяся кислотой ящерица была уже совсем близко. И почему дерево не хотело сожрать и ее тоже? Пиппа содрогнулась, когда услышала, как один из длинных блестящих когтей ящерицы постучал по коре дерева. Тук. Тук-тук-тук. Тук-тук.

Дерево проглотило Пиппу уже по локти. А потом дернуло ее снизу за ногу, из-за чего она потеряла равновесие. Левая щека врезалась в ствол, быстро прилипнув к чему-то горячему, точно насекомое, угодившее в смолу. Пиппа закричала, когда разрастающаяся кора начала набухать вокруг ее лица. Пиппа ерзала и дергалась, хотя и понимала, что ее паника заставит дерево сожрать ее лишь быстрее. Она все равно боролась за каждый вдох, не зная, какой из них станет для нее последним.