Незнакомая пожилая женщина выглядела словно оживший персонажкартины из моего детского учебника истории «Барыня в гостях у крепостных».Высокая, худощавая, она сидела, совершенно не сгибая спины. Ее каштановыеволосы были самым аккуратнейшим образом уложены в старомодную прическу с легкимначесом. Очевидно, избрав лет тридцать тому назад этот имидж, она осталась емуверна. Лицо казалось абсолютно ненакрашенным и радовало глаз нежной гладкойкожей, розовыми губами и легким персиковым румянцем. Но я одно время работала вдоме моделей и хорошо знала, сколько стоит косметика, дающая такой естественныйэффект. Под стать лицу оказалась и одежда. Элитный светло-бежевый костюм иизумительная шелковая блуза оттенка «мокрый песок». Руки без малейших признаковстарческих пигментных пятен демонстрировали безупречный маникюр. Ловкоподпиленные ногти покрывал слой лака интеллигентного колера «кофе с молоком». Ипахло от мадам соответственно: простенько и со вкусом – духами, которыми онаскорей всего пользуется всю жизнь, – «Шанель ь 5», старая добрая классика,творение бессмертной Коко.

И только взгляд – жесткий, цепкий, слегка злой – портилвпечатление. Но воспитана гостья была идеально. При виде меня ее губырасплылись в самой приветливой улыбке, обнажив блестящие, великолепно сделанныекоронки, а хорошо поставленный голос произнес:

– Спасибо вам, дорогая Виола, за то, что пригрелиИрину. Это только в России могут выписать женщину с новорожденным ребенком наулицу. Варварство!

– Ну здесь, мамуля, ты не права, – пробасилсидевший в кресле высокий полный мужчина, – в Америке тоже не станут вклинике держать, выставят за дверь. Там, знаешь, как «Скорая помощь» действует?Примчится, воя сиреной, на место происшествия и сразу вопрос задаст. Угадайтекакой?

– Ваше самочувствие? – предположила Кристина.

Говоривший рассмеялся:

– Вот и не попала. «Назовите номер вашего страховогополиса!» Между прочим, состоит из двенадцати цифр. Так бедные американцы знаютего назубок, без сознания и то пробормочут. У них дети еще и имени своего невыучили, а номер полиса мгновенно сообщают:

– Это ужасно, – простонала дама.

– Знакомься, Вилка, – сказала Ирина напряженнымголосом, – Анелия Марковна, мама Дани, – и, обернувшись к мужу,добавила: – А это сам Даня.

– Очень приятно, – пробормотала я и села у стола.

«Надеюсь, что булочки не слишком сладкие. Ну, почему мои неподали к столу сыр?» – подумала я про себя.

– Еще чаю, Анелия Марковна? – любезно предложилаТомуся.

– О, душечка, спасибо, – ответила та, –обычно не позволяю себе две чашки на ночь, в нем содержится танин, крайневредная вещь для сосудов, а нам, старушкам, следует заботиться о здоровье.

– Вы совершенно не похожи на старуху, – выпалилаКристя, – бабушки такие все сморщенные, согнутые, беззубые…

– Спасибо, детка, – усмехнулась АнелияМарковна, – стараюсь держать марку. Могу даже поделиться кое-какимисекретами. Замечательно, например, действует маска из огурцов…

Разговор плавно перетек на новинки косметики. Потом Анелиястала интересоваться, где в Москве лучше приобретать питательный крем…

Я тихо жевала третью булочку, сдобренную корицей.Нормального ужина не дождаться, так хоть набью живот тестом.

Примерно через час стало ясно: в присутствии милейшей Анелииникому нельзя и слова вставить. Нет, дама вела себя совершенно безукоризненно,но стоило кому-либо открыть рот, как она моментально вопрошала:

– Простите, нельзя отворить форточку? Очень душно.

Или:

– Очень прошу, закройте окно, свежо стало.

И еще она, безусловно, была великолепной рассказчицей.

– Мой муж, – щебетала дама, – отец Данилы,гениальный ученый. Он сумел расшифровать критские надписи. Вы слышали, конечно,о них?

– Нет, – шепнула Кристя, – я нет.

– Боже, невероятно, – закатила глазаАнелия, – и о чем только составители школьных учебников думают. Слушайте.

Род Пешковых, по словам дамы, очень древний. Корни теряютсягде-то в десятом веке. На протяжении многих десятилетий в семье существовалатрадиция. Старший сын становился военным, младший шел в священники. Делалосьэто для того, чтобы не дробить состояние, не раздавать его в несколько рук. Такчто сын-первенец получал от семьи все. Следующим не слишком везло. Девочкамдавали приданое и выдавали замуж за приличных людей, продолжателями родаПешковых их не считали. Оно и верно, выйдя замуж, девушки получали иную фамилиюи уходили в другую семью. Но вот парадокс. Именно младшие сыновья, вынужденныевести монашеский образ жизни, и прославили род Пешковых. Один сделал переводБиблии, другой стал гениальным иконописцем, третий – великим предсказателем, аАндрей Пешков принял мученическую смерть от варваров и был канонизированправославной церковью.

Начало ХХ века Пешковы встречали большой зажиточной семьей.Потом случился октябрьский переворот. Сотни дворянских семей разметало по всемусвету, некоторые фамилии исчезли с лица земли, но не Пешковы. Наверное, дедДаниила обладал звериным чутьем, потому что мигом принял советскую власть и уехализ Москвы жить в городе на Волге, там ему просто не мешали. Иван Пешков былпереводчиком древних текстов и физически обитал в ХХ веке, а мысленно находилсяв Древней Греции. Никакие политические страсти его не волновали, а в быту онбыл поразительно неприхотлив. Мог часами работать в нетопленом помещении присвете керосиновой лампы или свечки. Качество еды его не волновало, впрочем,наличие пищи тоже. Главное, чтобы не кончались бумага и чернила.

Большевики таких блаженных не трогали. Ленин даже велел выдаватькое-каким ненормальным ученым продуктовые пайки. Иван Пешков имел широкуюизвестность в среде переводчиков, а ссориться с мировой общественностью нехотели даже коммунисты.

Так Пешковы и выжили, сохранив все семейные традиции. И хотяогромного состояния уже не существовало – доходный дом и усадьба быликонфискованы, – члены семьи трепетно сберегали традиции. Младшие сыновьястановились священнослужителями, старшие же теперь не шли в военные. Онизанимались наукой. Михаил, младший сын Ивана, имел приход в Новгородскойобласти. Старший, Степан, стал, как и его отец, переводчиком. Знал всовершенстве семь живых языков, плюс латынь и древнегреческий. Именно Степан,женившийся на Анелии, снискал мировую славу. В начале 60-х годов он доложил намеждународном конгрессе, что таинственные письмена, обнаруженные археологамиеще в девятнадцатом веке на острове Крит, расшифрованы.