Назавтра Фаина Раневская принесла несколько листов из пьесы с многочисленными правками и пошла прямиком к автору. Юрий Завадский в это время находился рядом.

Он попробовал возмутиться:

– Что вы себе позволяете? Вы представляете, если каждый начнет вот так кромсать пьесу под свое личное видение?

Раневская смерила Завадского с ног до головы мягким, почти кошачьим взглядом и спокойно осведомилась:

– Юрий Александрович, уже наступила такая эра, в которой мужчины выгоняют женщину, даже не посмотрев, с чем она пришла?

Драматург расхохотался, посмотрел правки Раневской, пожал плечами и заявил:

– Фаина Георгиевна, я не вижу ничего, что шло бы против меня в ваших исправлениях. Моя вина, что я сделал эту героиню такой слабой тенью. Если вы сможете наполнить ее жизнью – пожалуйста, сделайте это.

Фаина Раневская улыбнулась, поблагодарила и тут же не смогла сдержаться, уколола Завадского:

– Видите, Юрий Александрович, такая эра еще не наступила!

Через дня три Фаина Раневская опять пришла к автору пьесы с целым ворохом бумаг. Завадский схватился за голову.

– Успокойтесь, Юрий Александрович, пусть она играет, – встал на сторону актрисы Билль-Белоцерковский. – Принимаем все правки. Лучше, чем Фаина Георгиевна, эту роль никто не сделает. Давайте не будем ей мешать.

Завадский согласился.

Теперь самое время спросить: да какая такая роль была у Раневской, чтобы она так над ней забеспокоилась, рьяно стала искать новые реплики и действия, чтобы оживить в полную силу, наполнить смыслом и разумом, очеловечить?

Манька-спекулянтка. Это в спектакле, который буквально насквозь пронизан жестокими идеологическими тросами, влекущими его в правильном направлении.

Поэтому Юрий Завадский и кривился. Не просто так он с кислой миной на лице принял все новшества Раневской. Пусть исполнители главных ролей хотя бы с вдесятеро меньшей энергией побеспокоились об образах своих героев! Так нет же – Манька-спекулянтка хочет стать украшением сцены.

А ведь и стала!

Случилось практически полное повторение истории с предыдущим спектаклем. Тогда Фаина Раневская сделала свою мать-старуху буквально звездой, на встречу с которой и ломились зрители. И вот теперь от спектакля к спектаклю Манька-спекулянтка проявлялась все ярче, все многограннее, она становилась некоей совестью всех героев пьесы! Случилось то, чего боялся Юрий Завадский. Его жена, игравшая главную роль в спектакле, просто потерялась на фоне великолепной работы Фаины Раневской.

Актерам ничего не оставалась, как только подтягиваться до уровня Раневской, играть живее, образнее, многозначительнее.

Юрий Завадский ощутил еще нечто особенное. Он вдруг увидел, что на фоне настоящей, профессиональной игры Фаины Раневской все его слабые места в режиссуре становятся видны, они просто очевидны! Нужно было что-то делать со спектаклем, на него уже шли театралы «посмотреть Маньку». Остальные герои проваливались.

Вот скажите, что делать режиссеру, если у него есть выбор? Он может заставить главную героиню, равно как и всех остальных, работать сильнее и дотянуть свою игру до уровня Раневской. Второй вариант – заменить Фаину Георгиевну другой актрисой.

При этом нужно учесть, что при первом варианте предстоит поработать самому. Стоит подумать и о том, что главная актриса просто не потянет такого уровня игры. А она – твоя жена.

Для выдающегося советского режиссера это не было дилеммой. Партия приучила его работать эффективно, с минимумом затрат и максимумом результатов.

Завадский лишает Фаину Раневскую ее роли в спектакле.

Актриса была вынуждена уйти из театра. У нее не было здесь больше ролей, не имелось спектакля, в котором она была бы занята.

Но пройдет время, и через несколько лет она вернется в этот же театр. Почему? Да просто потому, что в других театрах будет еще хуже. «Все домработницы ушли в актрисы». Убогость театральных постановок обескураживала Фаину Георгиевну.

Кроме всего прочего, Юрий Завадский сам попросит Раневскую вернуться. Да-да, он это сделает. Режиссер начнет готовить пьесу «Дядюшкин сон» по Достоевскому. Для Раневской там найдется отличная роль.

Итак, спектакль идет, Раневская опять поднимается на вершину зрительских симпатий, сборы хорошие. И тут случается вот что: театр готовится отправляться на зарубежные гастроли. С чем ехать? Из самых высоких партийных сфер говорят: нужно что-нибудь не советское, господа капиталисты нас не поймут. Едем, товарищи артисты, во Францию. Дайте нам русскую классику.

Конечно же, нужно везти спектакль «Дядюшкин сон»!

«Здравствуй, Париж!» – уже вся труппа готовилась сказать это.

Все было бы хорошо. С одним «но».

Завадский вызвал Фаину Раневскую к себе.

– Фаина Георгиевна, мы едем во Францию, в Париж. Везем «Дядюшкин сон».

– Юрий Александрович, не тяните кота за хвост. Все уже знают эту новость. Вы что-то хотели от меня?

Завадский замялся, сглотнул, налил себе воды из графина, но пить не стал, осторожно поставил на стол.

– Видите ли, дорогая Фаина Георгиевна, моя жена Вера Петровна…

– Она – украшение нашего театра, Юрий Александрович, – почти без лести ответила Раневская. – Спросите любого, и вам скажут прямо на улице, что Вера Марецкая – лучшая актриса Моссовета.

– Да-да, конечно. Она очень выросла профессионально за последнее время, – зачастил Завадский, а потом, словно набравшись храбрости, сказал почти обреченно: – Но ей не с чем ехать в Париж. В спектакле нет для нее роли. А мне пришло указание, что я не могу взять даже дублеров. Только артистов, занятых в спектакле. Валюту нужно экономить.

– Так в чем проблема, Юрий Александрович? – Раневская улыбнулась и предложила: – Пусть она играет мою роль.

– Вашу?

– Мою.

– А как же Париж? – осторожно спросил Юрий Завадский, хотя было видно, что он рассчитывал именно на такой итог разговора, правда, не думал, что Фаина Георгиевна сама и сразу предложит свою роль.

– А что Париж? Я там была несколько раз. – Фаина Георгиевна равнодушно пожала плечами. – Париж не для меня.

На этом разговор и закончился.

Через несколько дней жена Завадского станет репетировать роль Фаины Раневской, которая уйдет из театра. Нет, не насовсем, написав заявление. Дело в том, что у нее не останется роли ни в одном спектакле. Что ей делать в театре? И она ушла домой.

Хотела ли Фаина Раневская в Париж? Глупый вопрос. Какой актер не мечтает выступить перед публикой с совершенно уникальным восприятием театральной игры, корни которой уходят не на десяток лет в колхозный навоз, а в тысячелетние пласты культурной жизни Европы?

Но почему же Раневская так запросто уступила Завадскому? Не сражалась за эту роль? Неужто боялась? Вдруг она откажется и соберется ехать, а Завадский своим простым решением снимет ее с роли, и во Францию все равно поедет его жена? Могло такое быть?