– Он никогда не был хорошим, Ник. Кто знает, – она повернулась ко мне и погладила теплой ладонью по щеке, – возможно, ты и вполовину не так плох, каким был он.

Сжал её ладонь, не позволяя убрать от своего лица, и прорычал, склонившись над ней.

– Тогда какого демона? Почему, Марианна?

И снова грустная улыбка, и она облизывает пересохшие губы, а я стискиваю зубы, глядя на маленький розовый язычок, пытаясь сдержать острое возбуждение, взорвавшееся в венах.

– Потому что я люблю его. Понимаешь? Только поэтому. Я хочу вернуть его. Себе. Своим детям…Я хочу вернуть его тебе.

Шагнуть к ней, заставляя прислониться спиной к окну, запрещая себе думать о дурманящем аромате ванили…Её запах. И только её.

– А если я этого не хочу? Что если мне ОН не нужен?

Она судорожно сглатывает и закрывает глаза, а я словно завороженный смотрю, как подрагивают её ресницы. Старается сдержать слёзы, а мне хочется увидеть их. Хочется пошатнуть её уверенность, увидеть слабость.

Открывает глаза, а в них решимость. Холодная, жестокая. Осторожно отталкивает меня ладонями и обходит, направляясь к шкафу. Достала что-то из ящика и повернулась ко мне, сжимая в руках чёрную тетрадь

– Не лишай себя права выбора, Ник, – подошла ко мне и протянула тетрадь, автоматически взял её, бросив недоумённый взгляд на Марианну, – Прочитай и только потом прими решение. И когда ты придёшь ко мне со своим выбором…

Она не договорила, но я понял её. Когда я приду к ней со своим выбором, настанет её очередь выбирать.

Я всё ещё сидел в борделе с своей тетрадкой на коленях, когда почувствовал, что хочу услышать её голос. Игнорировал это желание до тех пор, пока не перестал понимать смысла прочитанного, пока это долбаное наваждение не превратилось в адскую потребность.

С этого момента началось моё заражение тем вирусом, от которого корчился её Ник. Нет, ни о какой любви, конечно, и речи быть не могло. Тот, кто неспособен любить, не испытает этого чувства, даже прочитав тысячи книг или просмотрев сотни фильмов. Я умел только желать, я признавал только похоть и извращённо хотел показать все грани этой похоти ей. И вся проблема как раз была в том, что ей и только ей.

Штамм Марианны Мокану уже прочно проникал в кровь, заражая едкой зависимостью. Возможно, она исчезнет, как только я её получу. И я должен сделать всё, чтобы уничтожить этот яд, не позволить добраться до сердца. Передо мной был дневник того, кем я не хотел становиться. Она сломала его. Я должен был сломать её. И как бы ни распирало от желания копаться всё глубже в своём же прошлом, я начинал чувствовать то, чего не ожидал. То, что оказалось неожиданным ударом под дых, сходу. Я захотел получить её. Назло ему…себе. Не просто трахнуть и забыть на следующий день. Больше. Я хотел получить, чтобы доказать себе нынешнему, что больше не подсяду на этот наркотик. Что смогу жить холодной головой…без дневников и зависимости. В конце концов, лучшие браки – браки по расчёту.

***

Я в очередной раз звонил на телефон Марианны и матерился, снова и снова попадая на голосовую почту. Набрал Зорича, с которым расстался лишь пару часов назад, и подумал, что, если он в курсе о том, где моя жена, попросту убью на хрен обоих. Сначала его у нее на глазах, а потом и её.

– Да, господин

– Здравствуй, Сер, – запнулся, подумав о том, что не хочу, не хочу, мать его, спрашивать у чужого мужика о своей жене! Но с другой стороны, молчание Марианны не просто настораживало, оно начинало беспокоить. И это беспокойство раздражало.

– Господин?

Кажется, я слишком долго молчал, что оказалось удивительным даже для сверхделикатного ищейки.

– Я не могу дозвониться до Марианны вот уже несколько часов. Ты знаешь, какие планы были у твоей госпожи?

На том конце провода замолчали, а потом, откашлявшись, Зорич осторожно произнёс:

– Нет, Николас,– да, я всё же позволил этому ублюдку так меня называть, – я не в курсе, но я сейчас позвоню Валаску.

– Подожди, Зорич. Он сам на проводе.

Не отключая Сера, ответил на звонок главы европейских ищеек, чувствуя, как сжалось в желудке предчувствие беды.

– Слушаю.

– Господин Мокану, здравствуйте.

– Ближе к делу, Валаску.

– Господин, только что поступил звонок от Охотников.

Предчувствие беды вихрем пронеслось по всем внутренностям, скручивая их, вызывая желание вцепиться в горло ищейки, выдерживавшего подозрительную паузу, и я рявкнул, сжимая в руках телефон. Включил конференц-связь.

– Говори, чёрт тебя раздери!

– Глава Охотников сообщил, что у них сейчас находится ваша жена.

– Твою мать! – Впервые слышу столько злости в голосе Зорича. Сам стиснул челюсти, ожидая дальнейшей информации.

– Помимо этого, у смертных есть доказательства ваших убийств, которые они грозятся предоставить нейтралам.

– Так пусть, мать их, предоставляют!

– В наших интересах, чтобы этого всё же не произошло.

Я это знал и без твоей подсказки, придурок.

– Что они хотят? И какого чёрта моя жена делает у них?

А в висках пульсацией: если эта идиотка сама пошла к Охотникам, я сверну ей шею. Сначала привяжу к кровати и буду трахать сутками напролёт, а потом просто убью эту дурочку.

– Они схватили её на стоянке возле офиса. Вырубили охранников и, угрожая оружием, увезли госпожу Мокану, не забыв прихватить записи с видеонаблюдения.

– Чтобы мы не спохватились раньше времени, – бесстрастный голос взявшего себя в руки Зорича.

– Именно. А теперь они предлагают обмен, господин. Её на вас.

– Значит, она не дала им то, что они хотели, – я рассмеялся, чувствуя в то же время и злость. Моя маленькая сумасбродная жена заставила пойти на попятную Охотников и раскрыть себя.

– Они выдвигают какие-либо еще требования?

– Нет, только одно условие: Марианну на вас. Пока что даже скрывают своё местонахождение.

– Госпожу, – поправил его