– Новая мачеха – это которая? – спросил Зар.

– Которая Эмили или та, что Мари? – пытаясь припомнить, потерла висок Лиса.

Невинный жест вмиг напомнил о Ниобе, та делала так же при головных болях.

– Та, что Агата, – легкомысленно отмахнулась Айналис.

– Твой папа ест их, что ли?

– Ах, если бы.

Наука в Империи всецело подчинена религии, и если церковь говорит, что Создатель сотворил асов совершенными, то и не стоит идти против его слов и плодить слабость.

Мама Айналис умерла от послеродовой горячки. Вторая жена была отправлена рожать в монастырь – продемонстрировать благоговение перед Спасителем – где обвитие пуповины убило и ребенка, и роженицу. В третий раз беременную поместили в больницу, ей не повезло родить вечером, когда врач вернулся из морга, где преподавал науку юным дарованиям. Четвертую, Агату, уговаривают ехать рожать в Кондому, но она слишком набожна, чтобы так оскорбить своего духовника. Хотя как всесильный Спаситель может оскорбиться, если ребенок появится не на имперской земле, никто внятно объяснить не мог.

– Зато мы имеем возможность полюбоваться великолепным образчиком архитектуры классицизма! Вы только посмотрите на эти колонны! – быстро переводя тему, произнесла Айналис, указывая на здание городской библиотеки.

Айналис выучилась на архитектора, хотя хотела стать инженером-механиком и всю жизнь провести в катакомбах, разгадывая технологические загадки прошлого. Темой дипломной работы стали турбины, которые приводят в движение подземные воды, обеспечивающие электричеством Академию и близкие к ней здания. Но, увы, отец и очередная мачеха решили, что механика не женское занятие, и угрозами забрать ее из Академии заставили изменить специальность.

– Удивительно, что они так просто отпустили тебя в Кондому, – недоверчиво покачала головой Лиса, помешивая чай. – Тем более в начале сезона.

– Возможно, они меня не отпускали, – накручивая прядь волос на палец, ответила Айналис.

– Сбежала из дома? – улыбнулся Зар.

– Угу, – она виновато втянула голову в плечи.

– Молодец, дай пять.

Она радостно хлопнула по ладони.

– Я сказала, что еду навестить подругу. Всего на недельку, – улыбаясь, она хитро щурила серые глаза. – Но в Кондоме совершеннолетие наступает в восемнадцать!

В Империи с этим строже. Распоряжаться своей жизнью женщине не положено, хотя после двадцати четырех она и может самостоятельно принять решение о замужестве. В теории.

– Они не смогут потребовать чего-либо от магистра, который трудится на благо Кондомы и является при этом совершеннолетним гражданином!

Двойное гражданство – хитрая штука.

– Тогда тебе следует присмотреть новое жилье, – улыбнулась Лиса.

Они говорили и говорили, всячески избегая тем больниц, катакомб и сожженных заживо родственников. Только к обеду, когда Айналис подняла эту тему, пришлось рассказать о Ниобе.

Омнибус довез их до больницы. Вид бледной, резко похудевшей и посеревшей Ниобы привел всех в ужас. К тонким рукам тянулись капельницы. Темные с рыжиной волосы разметались по подушке, на контрасте сделав лицо подруги еще бледнее, несмотря на загар.

Наклонившись, Лиса принялась собирать ее волосы. Выпутав из своих волос зеленую ленту, она с головой ушла в процесс.

Опустившись на стул, Айналис испуганно смотрела на Ниобу. Большие серые глаза наполнились влагой.

– Одно дело – знать, что это… – она запнулась, в голосе зазвенели слезы, – рано или поздно произойдет. Другое – видеть.

Вошедшего Ника она даже не заметила. Зато заметила Лиса, которая попросила закрыть дверь. В момент, когда она, выпрямившись, решительно посмотрела на друзей, Зар уже знал, что сейчас услышит.

Для Лисы нет ничего ценнее друзей. За десять лет они стали семьей, и одним богам известно, как смерть родителей повлияла на нее. Лиса не из тех, кто легко выворачивает свою душу перед другими, но Зару хватило проницательности заметить изменения.

– Все знают, что такое лечение Талантом? – деловито, словно профессор в аудитории, поинтересовалась она.

– Да, – ответил за всех Ник. – И мы этого делать не будем.

Взглядом Лисы можно было бы повторно заморозить Карестову пустошь.

– Это противозаконно, – зашептал Ник, бросая боязливые взгляды в сторону двери. – Если кто-нибудь узнает, нас отправят на каторгу!

«Тебе ли петь о законе, когда ты подрабатываешь на нелегальных боях костоправом?» – мысленно оскалился Зар.

Айналис мысленным осуждением не ограничилась. Держа подругу за руку и не поднимая взгляда, она поинтересовалась:

– В чем дело? Личная выгода не перевешивает опасность?

Ника как пыльным мешком по голове огрели. Выпучив глаза, он разве что не зарычал на бывшую возлюбленную. Потребовалось некоторое время, чтобы, справившись с собой, он ответил:

– Послушайте. Использование Таланта в медицинских целях – весьма скользкая тема. Тут разрешений нужно получить больше, чем при амнистии преступника, осужденного на смертную казнь.

– Ага, и денег никто за это не заплатит, – все так же ни к кому не обращаясь, продолжала Айналис. – В отличие от мордоворотов из «Дикого пса».

– Велик риск сломать свой организм и обзавестись точно такой же кистой под черепом, – разъяренно шипел он.

– Потому чем больше нас, тем ниже риски, – развела руками Лиса.

– А как вы объясните внезапное улучшение состояния? – не сдавался Ник.

– Чудо? – подняла глаза Айналис.

В серых глазах плескалось нескрываемое презрение.

«Стоит навести справки и узнать, отчего они расстались», – подумал Зар. Во время выпускного, когда жизнь дала ему пинка, было как-то не до этого.

– Самое главное, я бы не рекомендовал это делать Лисаре, – скрестив руки на груди, Ник скорчил самую серьезную мину, на которую был способен. – Думаешь, я не знаю, отчего у Ниобы вдруг ослабли головные боли? Кто-то наведывался к ней по ночам, пользуясь тем, что она спит как убитая.

– Наведывалась, – пожала плечами Лиса, явно давая понять, что стыда по этому поводу не испытывает. – Уж прости, я люблю подругу и не желаю ее терять.

– И мы тебя тоже, потому одной неизлечимо больной нам достаточно.

Они скрестили взгляды.

– Ладно. Как скажешь. Мое дело – предложить.

Она всегда так делала. Ниоба непомерно упряма, будет стоять на своем, даже зная, что не права. Ник слишком горд, чтобы признать свою неправоту. Когда тебя окружают упертые бараны, самый лучший способ – это согласиться, а после сделать по-своему.

Едва покинув палату, Зар поймал взгляд Айналис.