Глава 48

Бет

Сейчас

Моя собственная машина напрочь заблокирована толпой журналистов, но автомобиль Тома все еще стоит за воротами. Детективы обыскали его одновременно с коттеджем, но, видно, не нашли ничего интересного, поскольку не конфисковали его. Я могу свободно пользоваться им. И если я хочу выйти из дома, не подвергаясь преследованиям, то, думаю, будет разумно этим воспользоваться. Конечно, они все еще могут последовать за мной, но, по крайней мере, я буду заключена в металлический кокон. С поднятыми стеклами и запертыми дверцами. Это безопасней, чем идти пешком.

Осторожно выглядываю сквозь щель в занавесках своей спальни. Толпа заметно поредела – некоторым явно стало скучно, у кого-то появились сюжеты поинтересней. Ну вот и славненько. Оставшиеся репортеры и фотографы расслабились, уже не настороже, слоняются без дела, их камеры бездействуют. Если я выйду через заднюю дверь и прокрадусь снаружи к воротам, то успею запрыгнуть в машину до того, как они меня заметят. И смогу избежать худшей из их «расследовательских» тактик. По крайней мере, на данный момент.

Хотя как насчет завтрашнего дня? Послезавтрашнего? Чего ждать на следующей неделе, через месяц? Как долго это будет продолжаться? С силой впиваюсь ногтями в ладони. Слезы щиплют глаза. Максвелл, похоже, думает, что я должна в первую очередь беспокоиться о Томе, сидящем в полном одиночестве в тюремной камере и не находящем себе места из-за того, что ждет его в будущем. И я и вправду беспокоюсь о нем. Неопределенность в отношении того, что именно на него есть у полиции, лежит огромным грузом на плечах у нас обоих. Том наверняка чувствует себя брошенным и с ума сходит от страха – нет ничего неслыханного в том, чтобы невиновного человека признали виновным и заключили в тюрьму. Но я тоже боюсь. Прямо сейчас это я в центре всеобщего внимания – все взгляды сосредоточены именно на мне. По крайней мере, Том в безопасности. Это не ему приходится иметь дело с местными жителями. Ему не нужно постоянно «держать лицо», зная, что люди шушукаются у него за спиной. И это не его журналисты изо всех сил пытаются хотя бы мельком увидеть, поймать в объектив. За ним никто не следит.

Том оставил меня разбираться со всем этим в одиночку, с трехлетним ребенком.

Он фактически бросил меня.

Эта мысль попадает в цель – словно удар по лицу. Неважно, как и почему: важно то, что он бросил меня – точно так же, как это сделал мой отец.

И он бросил Поппи.

Сбегаю вниз, хватаю из вазочки ключи Тома, выскальзываю через заднюю дверь и бросаюсь к машине. Я не останавливаюсь, чтобы подумать, – просто действую. Если я замешкаюсь, то они заметят меня, и мне придется юркнуть обратно внутрь, словно мыши в свою нору. Распахиваю пассажирскую дверцу, так как она ближе всего, и быстро перелезаю на соседнее сиденье. Вот я уже за рулем, и центральный замок щелкает как раз в тот момент, когда кто-то из журналистов замечает, что происходит. Резко срываю машину с места и уношусь прочь; шины визжат, словно в сцене из «Старски и Хатч»[21]. Журналисты разбегаются, явно боясь, что я их сейчас посшибаю. Ну и пусть боятся. Для начала, нечего вылезать на проезжую часть. Идиоты.

Дрожу всем телом, пока уже помедленней качу по деревне. Соваться в «Поппиз плейс» явно не стоит – они решат, что я направляюсь именно туда, и будут там через несколько минут, а я не могу допустить, чтобы Люси нервничала по этому поводу. Так что продолжаю двигаться без остановки, выезжаю из деревни, сворачиваю направо на главную дорогу. Понятия не имею, куда еду, но главное сейчас – не останавливаться. Сойдет абсолютно любое место в Лоуэр-Тью.

В такие моменты я жалею, что у меня нет родственников, к которым можно было бы хоть ненадолго заскочить. Безопасного убежища, в котором можно пересидеть, пусть даже всего пару часов. Отсутствие родни не было проблемой, когда я только встретила Тома – он занял ее место. Он был для меня всем. Мне больше никто не был нужен. Том постоянно мне это повторял. Равно как и то, что я – это тоже все, что ему нужно.

Хотя не думаю, что это целиком и полностью соответствовало действительности.

Не успеваю опомниться, как оказываюсь в Банбери и паркуюсь возле железнодорожного вокзала.

Это часть ежедневных поездок Тома на работу. Не последовать ли его примеру? Не повторить ли те шаги, которые, как мне кажется, он предпринял во вторник утром? Кстати, а чем этот вторник отличался от всех прочих? Вряд ли это простое совпадение, что Том решил устроить себе выходной сразу после того, как его допросили насчет Кэти. Может, он просто и думать не мог о работе после столь долгой эмоциональной ночи? У меня не было причин думать, что Том не планировал отправиться на работу, как обычно, когда оставил нас с Поппи в шесть пятнадцать утра. Наверное, он приехал сюда и только в этот момент решил плюнуть на офис и провести время в одиночестве.

Оставил ли Том машину в Банбери, вот на этой автостоянке, а потом сел на какой-то другой поезд и свалил куда-то на целый день? Детектив-констебль Купер сказала, что они проверили записи с камер наблюдения и не видели, чтобы он садился на лондонский поезд. И, естественно, если б Том куда-то поехал на машине, то обязательно попал бы на камеры – у них сейчас есть такие, которые автоматически распознают номерные знаки, так что они бы это проверили, так ведь?

Посидев в раздумьях и понаблюдав за людской толчеей у входа на вокзал, принимаю решение. Я еду в Лондон. Сама зайду в «Мур энд Уэллс» – может, кто-нибудь там скажет мне, почему Том не вышел на работу во вторник. Кто-то же должен быть в курсе. Сама до конца не понимаю, зачем это делаю – наверное, мне просто нужно выяснить, что именно Том скрывал от меня. Если я это узнаю, то смогу защитить себя. Защитить Поппи. Потому как нутром чую, что он не просто взял небольшой тайм-аут. Он что-то замышлял. И не хотел, чтобы я знала, что именно.

Глава 49

Том

Сейчас

Предварительное слушание – чистой воды формальность – наконец позади. Максвелл уже объяснил мне, что мое дело передано в Королевский суд и что я не буду освобожден под залог,