Попасть в метареальность – непосильная задача, пока вы не поставите под сомнение свою собственную легенду. Вы должны принять этот вызов лично, так как стать метачеловеком реально, только когда это реально. Если вы полностью осознаете, что происходит с вами здесь и сейчас, то вы уже вышли за грани любых легенд. Привычка постоянно дополнять свой рассказ – это именно привычка. Сам по себе настоящий момент не имеет сюжета – он просто есть. Почему же мы пытаемся связать его со своей легендой? Потому что настоящий момент не наступит, пока не наполнится истинной личностью. Компьютер бесполезен, пока вы его не включите. Хотя мы и нашли для своего разума всевозможные применения, много времени все еще тратится на фантазии, развлечения, избегание, отрицание, прокрастинацию, самокопание и так далее. Всякая легенда содержит эти нежелательные элементы. Но если мы постоянно поддерживаем связь со своей истинной личностью, нашему сознанию открывается вся полнота жизни.

Эту книгу можно было бы назвать новой легендой, очередной беллетристикой на полке, но я думаю, что это будет ошибкой. Элемент беллетристики исчезает, когда вы пробуждаетесь. Как часть чар/грез/иллюзии, наша личная легенда не может обойтись без этого элемента. Виртуальная реальность – это беллетристика от начала до конца. Все, что основано на ней, участвует в создании иллюзии. Мы можем жалеть, что наши предки были так привязаны к своим мифам, предрассудкам и безосновательным религиозным заблуждениям. Но когда мы придумываем для себя легенду получше, она не становится ближе к реальности. Будущие поколения будут верить в нее не более, чем мы верим в Зевса, ведьм и в то, что вместилище разума – это сердце, а не мозг (в чем были твердо убеждены врачи Древней Греции и Рима).

Эта глава посвящена поворотной точке, в которой мы прекращаем рассказывать себе легенду; она больше не нужна нам, чтобы защищаться от грубой реальности или ориентироваться в хаотичном мире. В метареальности вы станете недосягаемы для опасностей и хаоса. Истинная личность дает вам надежную опору в реальности, и в этой точке ваша жизнь начинает черпать смысл прямо из его источника, а не в дешевой беллетристике.

Люди гордятся тем, что знают множество легенд, но в этом знании явно есть пробел, потому что никаких записей из доисторических времен до нас не дошло, ведь тогда еще не было письменности. Представляете, как много легенд утеряны безвозвратно? Примерно 45 000 лет назад люди, которых мы относим к современному типу человека разумного, начали мигрировать из Африки на север. Все они были охотниками-собирателями. В те времена, за множество поколений до того, как земледелие, обработка металлов и оседлый образ жизни возвестили зарю цивилизации, жизнь уже была устроена настолько сложно, что возникновение легенды было неизбежным. В человеческом сознании огонь должен был появиться из чего-то, погода менялась по какой-то конкретной причине, а вещи, которые для нас очевидны (например, то, что цыплята вылупляются из яиц), были окутаны тайной. Мифология возникла не как фантазия, а как способ объяснить Природу, учитывая тогдашний образ жизни. Стремление придавать смысл всему на свете – это нить, связывающая нас с первобытными людьми. Легенда объясняет, как устроена жизнь, и это удовлетворяет потребность, вшитую в ткань человеческого бытия.

Мы все еще живем легендой, и все, что не вписывается в ее рамки, мы решительно отвергаем или пытаемся уничтожить. (Многие случаи сексуального насилия получили широкую огласку благодаря движению #metoo, а подозреваемые категорически отрицают свою вину.) Мы уже обсуждали, как эго создает иллюзию разобщения и одиночества. Для «я» нужна убедительная легенда, чтобы человек чувствовал себя защищенным, значимым и достойным членом социума. Ради чувства безопасности люди стремятся принадлежать к какой-либо общности – к чему-то большему, чем они сами: к племени, религии, расе или нации, но чтобы стать частью любой из этих групп, вы должны принять ее легенду. Люди усваивают чужие легенды, не задумываясь о том, что при этом добровольно отдают свободу. Вы мгновенно понимаете, кто тут «мы», а кто «они». При этом не имеет значения, насколько убедительна эта легенда: вы – это всегда «они» для людей с другой легендой. И принадлежность к чему-то большему, чем вы сами, утрачивает защитные свойства, когда «они» становятся для вас врагами и угрожают самому вашему существованию.

Легенда держится на наших базовых потребностях, поэтому выход за ее рамки кажется невозможным. В легенду входит все, что может вообразить человеческий разум, и это ведет к бесконечному богатству выбора. Но мы можем все упростить. Легенда – это вопрос привязанностей. Мы думаем: «Я – это Х», – а затем цепляемся за «Х» как за часть нашей идентичности.

«Х» может быть общностью (племенем, расой, нацией, религией), как уже было сказано. Утверждение «я – американец» имеет огромную власть над людьми, так же как «я – француз», или «я – еврей», или «я – белый». Но делая подобные заявления, как и большинство людей, мы лишь касаемся поверхности. Любой вариант «я – это Х» может привести к тому, что вы застрянете в очередной легенде – «влипнете» в чью-то историю. Варианты «Я – фанат этого клуба» или «Я – представитель верхней прослойки среднего класса» создают страстную привязанность. В то же самое время легенда крепнет за счет тех, кого она исключает. Для каждого «Я – это Х» существует множество вариантов «Я – не Y». Если вы американец, то вы не можете принадлежать к сотне других национальностей. Если вы католик, то это исключает все остальные конфессии, и так далее.

Что в этом плохого? Если бы можно было относиться к легенде с такой же легкостью, как к «Хоббиту» или «Великому Гэтсби» – то есть как к развлечению или отдыху от серьезных дел, – то мы избежали бы многих досадных недоразумений. Виновата не легенда, а наша привязанность к ней. Привязанность искажает опыт, заставляя его замереть на одном месте. Вес прошлого становится тяжелой ношей. Настоящий момент теряется в хаосе воспоминаний, убеждений и застарелых предрассудков. Сколько стариков страстно желает снова стать молодыми? Как много сожалений мы удерживаем в себе, будучи не в силах их отпустить? Эти привязанности существуют в жизни любого человека, не говоря уже о страданиях и насилии, созданных типом менталитета «мы против них».

Отказ от нежно любимой легенды лег в основу одного из самых популярных бестселлеров 1980-х – «Непроторенной дороги» Моргана Скотта Пека. Книга начинается с захватывающего утверждения: «Жизнь – сложная штука». Сразу после этого Пек раскрывает эту мысль. «Это великая истина, одна из величайших. Это великая истина, потому что как только мы и вправду ее видим, мы преодолеваем ее… и то, что жизнь сложна, больше не имеет значения».

Другими словами, мы слышим призыв выйти за пределы. Но Пек, будучи психиатром, знал: то, что это великая истина, еще не значит, что люди могут ее узреть – как раз наоборот. В его понимании, к которому он пришел после долгих лет психиатрической практики, самое большое препятствие на пути к выздоровлению – это отказ пациента брать на себя ответственность. Почему? «Мы не можем решить жизненные проблемы иначе, чем решая их», – пишет Пек. И все же этот очевидный факт «похоже, находится вне понимания большинства представителей человеческой расы… Многие, очень многие пытаются сбежать от своих проблем, говоря себе: “Эти проблемы созданы другими людьми, это вина общества – я ничего не могу поделать, и значит, пусть другие решают мои проблемы за меня”».