Прекрасно! Теперь некоторое время им будет не до стрельбы, и этим должен воспользоваться «Ураган».

Не теряя ни секунды, Ванесса начала разворот к зепеллину: надо его остановить прежде, чем он успеет взлететь.

Из-за поврежденного крыла и, возможно, еще и из-за отсутствия у Ванессы опыта «шпилька» разворачивалась медленно и неохотно, шасси скользили по обледенелой поверхности летной полосы, авион заносило вбок.

И все же у Ванессы получилось. В прицеле оказался зепеллин и – несущийся через летное поле к причальной мачте черноволосый мужчина с повязкой на лице, закрывающей один глаз. Он неистово махал руками, и готовые отчалить люди остановились.

«Уж не Красный Барон ли это?» – мелькнула у Ванессы мысль, и она открыла огонь по зепеллину.

Девушка не целила именно в бегущего человека, но одна из пулеметных очередей его достала. Он споткнулся и рухнул на землю. Люди на палубе зепеллина засуетились, пытаясь как можно скорее отвязать канаты от мачты.

«Ураган» взлетел.

Ванесса с облегчением выдохнула. Все, самое сложное позади! Зепеллин не успел отчалить; теперь авиону осталось лишь не попасть под снаряды противолетных пушек.

Глядя на то, как «Ураган» медленно набирает высоту, Ванесса улыбнулась. У них получилось. Тристан спасен.

И тут девушка увидела, что, пока она занималась зепеллином, две «черепахи» сумели-таки развернуться и задрали жерла пушек в небо. Сейчас они дадут залп по «Урагану»!

Торопливо развернув авион, Ванесса направила его к «черепахам» и снова открыла огонь.

Поврежденная «шпилька» неожиданно резво набирала скорость, несясь по летной полосе, и на мгновение девушке даже показалось, что еще немного – и она достигнет тех показателей, при которых можно взлетать!

… Страшный удар сотряс авион до самого основания.

Паника. Парализующий страх. Миллион мыслей, одновременно взорвавшихся в голове.

Кто ее подбил? Одна из «черепах»? Впрочем, когда смерть несется тебе навстречу, разве ответы на эти вопросы имеют какое-то значение?

Имеет значение то, что она – авионера. И она – рей Торн. Она знала, что этим все закончится, не так ли?

«Жаль, что я так и не взлетела. Так и не стала настоящей авионерой», – подумала Ванесса.

А затем она положила руки на штурвал, закрыла глаза и представила, что вместо летной полосы под ней – воздух. И что она – летит.

Несмотря на то что глаза девушки были закрыты, она увидела совсем рядом, прямо впереди себя мягкое свечение. Аэролит. Ванесса мысленно потянулась к своему летному камню и наполнила себя до самых краев чудесным ощущением завершенности, которое он давал. И страх приближающейся гибели отступил. Точнее, перестал быть таким уж важным. Куда важнее было то, что ее сердце и сердце ее летного камня стали едины, и сейчас это все, что имело значение.

Сияние разрасталось, поглощая все вокруг, и подарило Ванессе ощущение настоящего полета в пылающей белизне – высокого, свободного и стремительного.

А затем наступила темнота…

Руки, держащие штурвал, дрожали, к горлу подкатывал ком. Совершенно непростительные и несвоевременные проявления эмоций, сейчас надо полностью сосредоточиться на полете, на том, чтобы уйти от врага. Никак нельзя ослаблять свой летный камень, он же чувствует ее состояние, настроен на ее эмоции! И все же Ника ничего не могла с собой поделать. Даже радость и облегчение, которые она испытала, увидев Тристана, живого и невредимого, отошли на второй план.

– Возьми себя в руки, рей Хок! – жестко хлестнул голос майора эр Мада.

На миг Ника просто возненавидела бывшую директрису летной школы. Как она может быть такой бесчувственной, такой хладнокровной? Ванесса с Никой никогда не были подругами, но при виде того, как она пожертвовала собой, даже у Ники щемило сердце! А у мадам эр Мада Ванесса вроде бы была любимицей…

Но конечно же мадам майор была права: Ника не имела права рисковать жизнями находящихся на борту «Урагана» людей, поддаваясь своим эмоциям. Они и так уже слишком много потеряли: «гуся» с авионерой из Стрел, «шпильку» с Ванессой, нескольких бойцов отряда Сектора Шесть и ту неизвестную ей даму, которую донес на руках Тристан. Не хватало только еще самим погибнуть – после стольких усилий и трудностей. Нет уж, нельзя, чтобы все эти жертвы оказались напрасны!

Ника еще раз – последний раз – взглянула на землю, на дымящуюся груду обломков «шпильки». И подумала, что Империя только что лишилась героической авионеры, которая могла бы совершить еще множество подвигов, но успела совершить только один.

«Прощай, Ванесса. Пусть небо будет тебе крыльями…» – безмолвно прошептала она.

А затем заставила себя отстраниться от эмоций и полностью сосредоточилась на управлении авионом, уводя его прочь от Кондора.

– Кто был за штурвалом? – тихо спросил Тристан.

Умершая у него на руках дама заняла все его внимание, и он пропустил трагичный бой на земле, увидел только дымящиеся обломки подбитого «черепахами» авиона.

– Ванесса, – с трудом ответила Ника.

– Как Ванесса? – растерянно переспросил Тристан.

– Недавно она разбудила летный камень, – пояснила мадам эр Мада, поняв, что Ника не в состоянии говорить. – А потом вызвалась добровольцем в спасательную миссию.

– Нелли! – воскликнул Тристан. – Но зачем ты взяла совершенно неопытную авионеру на такую опасную операцию?

– Эта неопытная авионера только что подарила нам возможность убраться отсюда живыми, не так ли? – ледяным голосом парировала мадам эр Мада.

Тристан закрыл лицо руками, покачал головой и глухо повторил:

– Зачем ты позволила ей лететь?

– Она очень хотела участвовать, – ровно ответила мадам эр Мада, а после короткой паузы добавила: – Очень хотела тебя спасти…

Не сказанные вслух слова буквально повисли в воздухе. Ника услышала их очень отчетливо, и Тристан, видимо, тоже услышал, потому что на его лице отразилась целая гамма чувств – смятение, вина, сожаление… А потом авионер резко выпрямился и оглянулся, словно искал кого-то. И Ника догадалась, о чем он спросит, за мгновение до того, как Тристан с заметной ноткой тревоги проговорил:

– Мия тоже здесь?

– Нет, – только и сказала – снова очень ровным тоном – мадам эр Мада. Объяснять, почему Мии с ними нет, она явно не собиралась.

А Тристан не стал спрашивать. Выводы напрашивались сами собой.

* * *

– Может, все-таки скажешь, кто это тебя так? – спросила Вивьен, осторожно смывая засохшую кровь с лица Тайрека. Судя по всему, повреждения не ограничивались тем, что она видела на лице: юноше было больно двигаться, он старался не делать глубокие вдохи, словно берег ребра, и на правой руке у него была повязка.