В гостиной снова наступила глубокая тишина, Тайрек давал Вивьен время осмыслить услышанное.

– Ну, теперь-то ты понимаешь, зачем я вернулся и почему хотел отправить использованные аэролиты с фабрики монкулов на мыс Горн? – наконец спросил он.

Вивьен, надо отдать ей должное, достаточно быстро сумела взять себя в руки и тут же хладнокровно оценила ситуацию.

– Даже если тамошние джентльмены разбудят все летные камни сразу, мыс Горн получит всего лишь ораву необученных авионеров. Так что твое заявление, что этот секрет поможет Арамантиде выиграть войну, звучит слишком самонадеянно.

– Ты удивишься, когда увидишь, на какие чудеса способен человеческий дух, если его правильно настроить, – протянул Тайрек. – Если у человека нужная мотивация, он может свернуть горы! Как, ты думаешь, люди совершают подвиги? По холодному расчету? Да нет же, их на это двигают пылающие сердца. Главное – их вовремя поджечь.

– И ты думаешь, эти аэролиты именно так и сделают? Подожгут сердца? – с сомнением спросила Вивьен.

– Я ничего не думаю, – отрезал Тайрек. – Но я точно знаю, что мыс Горн сейчас – единственное место во всей Империи, которое еще способно оказать сопротивление Третьему континенту – и делает это. Я также знаю, на что способны тамошние авионеры, я это видел собственными глазами. Но еще я точно знаю, что мораль на мысе Горн сейчас балансирует на грани между решимостью держаться до последнего и сдаться. Я уверен: приток новых авионеров, пусть даже и необученных, пусть даже и джентльменов, поднимет боевой дух. Более того, и необученные авионеры могут совершать настоящие чудеса.

– Но это же будут джентльмены, – заметила Вивьен.

– И что? Думаешь, если человек родился джентльменом, он не сумеет научиться летать? Летать могут все, главное – дать шанс.

– Нет, я думаю, джентльмены могут слишком сильно обидеться, когда узнают, что все это время их намеренно держали подальше от неба. И решить, что им нет смысла сражаться за страну, которая так с ними поступила.

– Случись это в мирное время – думаю, именно так бы оно и было. Но сейчас, когда враг занял их дом, уверен, обида отойдет на второй план. Вот если Арамантида выиграет войну, то ей еще придется столкнуться с этой обидой, когда утихнут восторги и празднования. Но и тогда обида уже будет не столь сильна, ведь авионеры – и дамы, и джентльмены – бок о бок пройдут сквозь сражения, и этот опыт их уравняет и сотрет многие барьеры… Так что, поможешь мне раздобыть эти аэролиты?

Вивьен изучающе оглядела Тайрека и вдруг заявила:

– Ты рассказал мне не все.

Тайрек прижал руки к груди и только было открыл рот, но Вивьен его перебила:

– Ты хоть и виртуоз вранья, но не забывай – мы с тобой разделили немало ночей, и кое-что я о тебе все-таки знаю. Так вот, сейчас ты рассказал мне не все.

– Конечно не все, – с готовностью согласился Тайрек. – За столько лет шпионажа у меня накопилось полно историй…

– Я имею в виду – про то, для чего на самом деле тебе нужны эти летные камни, – перебила его Вивьен. – Хочешь моей помощи? Тогда мне нужна от тебя вся правда.

Тайрек вздохнул:

– Я рассказал тебе о фактах, а остальное – непроверенные домыслы.

– Если именно они сподвигли тебя на то, чтобы заявиться в Сирион на поиски использованных аэролитов, значит, они заслуживают внимания.

– Хорошо, – подумав, согласился Тайрек. – Я предполагаю, что у аэролитов, разбуженных джентльменами, есть еще одна особенность. Даже не так. Я предполагаю, что, когда аэролит дамы и аэролит джентльмена оказываются рядом, они вдвоем способны на куда большее, чем по отдельности.

– Откуда это предположение? – подняла брови Вивьен.

– Кое-какие крохи, которые собирали другие агенты, кое-какие намеки в тех секретных документах, которые мне довелось почитать самому. Впрочем, это были лишь обрывки, которые не складывались в цельную картину до тех пор, пока я не оказался свидетелем, а точнее, почти участником одного любопытного инцидента. Мы падали с Седьмого Неба…

– С Седьмого Неба? – ахнула Вивьен, услышав название легендарного летучего острова.

– Потом, – отмахнулся Тайрек. – Да, мы падали с Седьмого Неба, но авионеру удалось спасти авион, хотя это было по всем раскладам невозможно. И я почти уверен, что это произошло только потому, что на борту было два аэролита – дамы и джентльмена. Они как-то… не знаю… настроились друг на друга или что-то подобное. И остановили падение. Именно тогда все эти крохи информации, которые были у меня раньше, и встали на свои места.

– Значит, это правда, да? – внезапно спросила Вивьен по-настоящему растерянным тоном. – Джентльмены действительно могут будить летные камни?

Видимо, то, как между делом, словно о чем-то само собой разумеющемся, Тайрек упомянул о мужчине-авионере, убедило ее больше, чем все другие слова.

– Да, Ви, правда. И про джентльменов, и про остальное. Ну, кроме моей последней версии о взаимодействии летных камней джентльмена и дамы – это только теория. Но если я привезу аэролиты на мыс Горн, ее можно будет сразу проверить. Вот теперь я рассказал тебе все. А ты что скажешь?

Вивьен заложила пальцы рук за пояс плаща и довольно официально осведомилась:

– Так понимаю, податься тебе некуда? Что ж, можешь переночевать у меня.

– Спасибо, – искренне поблагодарил Тайрек. – Я знаю, что некрасиво поступил, убежав вот так, без объяснений, и я сожалею, но, поверь, я и правда сделал это, чтобы защитить тебя. А то, что между нами было, для меня оно было по-настоящему, и я…

– Спать будешь на диване, – прервала его пылкую речь Вивьен.

– А что насчет аэролитов? Ты мне поможешь? – с надеждой спросил юноша.

– Постарайся не запачкать обивку, – ответила Вивьен.

* * *

Ника не помнила, как летела сквозь шторм, как их мотала и кружила разбушевавшаяся стихия. Не знала, сколько прошло времени, и даже не сразу заметила, когда шквальный ветер стал постепенно стихать, гром – звучать все дальше, молнии – ударять все реже, а страшный ливень превратился в обычный дождь. Она вообще едва ли замечала хоть что-то – настолько ее поразили и оглушили новости об аэролите Тристана.

Когда он произнес те невероятные, немыслимые слова: «У меня больше нет летного камня», в первое мгновение Ника подумала, что аэролит остался в Кондоре. Это было бы крайне неприятно, но правда оказалась страшнее.

Ника содрогнулась от ужаса, когда услышала о разбитом летном камне. Она даже на миг не могла себе вообразить, какая это боль, какое оглушительное чувство потери! Да, Ника разбудила собственный камень всего лишь несколько месяцев назад, но иногда ей казалось, что они были вместе вечно: та особая, ни с чем не сравнимая тесная связь между аэролитом и авионерой устанавливалась мгновенно и заполняла все существо. Сердце летного камня становилось твоим сердцем. Можно лишиться руки или глаза, даже зрения или слуха – и все равно продолжать жить. Но нельзя продолжать жить, лишившись сердца…