вполне плотоядном порыве, и дадут нам время спокойно уйти, верно?

По заднему крылу «Барру» с жестяным грохотом ударил еще один камень. Бетонный обломок врезался в заднее правое окно, хрустко треснувшее. Два снова полетели в меня, заставив пригнуться.

— Как будет угодно господину Лансу, — расслышал я из-за спины.

После чего Симайна молниеносно втекла в салон и закрыла дверь.

Увернувшись от куска железной трубы, просвистевшей в считанных сантиметрах от моей головы, я стиснул зубы и начал стрелять…

Позже пересчитав оставшиеся фанга, я узнал, что «Молот» отплевался семь раз. Заряды разрывали плоть, ломали кости, роняли и отшвыривали тела. Память услужливо подсказала, что бил я на поражение…

Массовый отстрел ублюдков, увы, нужного эффекта не произвел. И пусть вокруг фаэтона с воплями и хрипом рухнуло несколько тварей, остальные перешли на стремительный бег.

Юркнув за руль, я успел захлопнуть дверь за мгновение до того, как в нее на полной скорости врезалась взрослая самка. Липкая пена с крупных почерневших резцов оставила на поднятом стекле зигзагообразные разводы. Я зажал башер между коленями и торопливо включил двигатель.

Уцелевшие после пальбы навалились на «Барру», бездумно царапая корпус и пытаясь выдавить треснувшее стекло. Пристегнувшись, я заставил фаэтон резко крутануться на месте, с глухим стуком расшвыряв еще несколько тел. Нацелившись на ворота, юродивый транспорт «Бритых хвостов» взвыл стареньким электромотором и рванул вперед, по пути перемолов еще одного подвернувшегося святотатца.

На бархане в воротах нас подкинуло, весьма тяжко приложило о бетонный плац снаружи, и на несколько секунд я даже испугался, что фаэтон сейчас заглохнет. Нет, не заглох. Да и я сразу решил, что вовсе не испугался, вот еще!

Вывернув руль, врубил предельную мощность и бросил «Барру» вдоль стены цеха, откуда мы с Симайной и прибыли. За кормой яростно выли обитатели Двух Мельниц, вслед нам летели трубы и обломки бетона…

Скорость я сбросил лишь у подножья холма, вкатившись в «нормальный» Колберг. Шумно втянул воздух, на этот раз даже не заметив едкой вони салона, дрожащими пальцами поставил башер на предохранитель и спрятал в кобуру. Стянул очки на грудь.

Симайна, глядя перед собой, была деликатно молчалива, будто мы не спасались от спятивших дикарей Юдайна-Сити, а принимали участие в торжественном кортеже.

Восстанавливая дыхание, я ехал по магистрали Большого Забега и думал о том, что вечером парой пиал паймы не обойдусь.

Что теперь делать с девиантом?

Высадить у ближайшего патруля и отдать тетронам? А может быть, вернуть Лоло, чтобы разбиралась сама? Или вручить Подверни Штанину и пусть горемыка вершит собственный суд? Или вовсе отпустить?

Но я не был «полосатой рубашкой». И Заботливая Лоло меня не нанимала. А второе дело, назначенное «Желтыми котелками», начинало подгорать и неприятно пахнуть.

Сворачивая в Колберг, я почти решил, что наиболее правильным и незаинтересованным решением будет высадка Симайны возле уютного дома. Почти сразу вспомнив неприятное напутствие Сакаги, я снова поменял курс. Байши…

Фаэтон въехал в окраины Бонжура, но я не спешил поднимать транспорт под улицами. Катил медленно, почти не сигналя вездесущим гендоистам, и задумчиво поглаживал под перчаткой простенькое колечко Аммы.

Мне не хотелось этого признавать, но перестрелка в цеху химического завода напугала меня куда больше, чем драка с «Бритыми хвостами». Потому что второе было неизбежным следствием уличной работы, а первое демонстрировало неотвратимость постоянной угрозы большого города, способного в любой момент ударить своего обитателя. Там, на задворках Колберга, я столкнулся с дикой бездумной силой, совсем не похожей на примитивную простоту кочевников-манксов…

Не меньше пугало, что после расстрела чу-ха, промышлявших охотой на заблудших собратьев, я не испытывал ни малейшего угрызения совести…

Дождь взял перерыв, но тучи над городом обещали второй акт. Справа и слева от нас теперь возвышались коробки многоуровневых гидропонных ферм. Над улицей проплыл ветростат, сияющий рекламой ближайшего матча по штормболу. Тишина в «Барру» казалась страшнее вони.

— Так что Гладкий додумался тебе подарить? — спросил я, уже не в силах переносить молчание.

Симайна повернулась. Затем подняла глаза к потолку в запрограммированной романтической задумчивости и негромко ответила:

— Прекрасное украшение, господин Ланс, причину моего душевного беспокойства.

Сердце екнуло. Я сбавил скорость, чуть не намазав на задний бампер двух замешкавшихся наездников на гендо. Не обращая внимания на брань и удары по крыше фаэтона, свернул к обочине и медленно направил ржавое корыто вдоль забитого чу-ха тротуара.

— Вийо?

Приятное тянущее чувство появилось в груди, расползаясь по плечам и животу. На загривке приподнялись волоски, и я искренне загадал, чтобы соблазнительно-тревожные ожидания оказались не напрасны…

— Старинное украшение, — так же охотно и спокойно произнесла Симайна, прикоснувшись к шее, — чья ценность измеряется не в рупиях, а в пламени души дарителя. Я буду помнить его до скончания отведенного мне времени…

п.1; г.8; ч.2

Я помотал головой. Свернул в переулок за аптечной лавкой, где можно было разжиться не только мазью от головной боли. Осмотрелся, не видно ли кого-то из «Детей», а затем припарковал «Барру» за здоровенными мусорными баками и заглушил мотор. Из воздуховодов отопительной системы аптечного подвала вырывались клубы пара, окутывая переулок почти непроглядным туманом.

По шее словно провели ледяным пальцем. Ощущая невероятную жажду, я приподнял рукав рубахи, активировал гаппи и поднес запястье к морде синтетической онсэн.

Несколько прикосновений к вытянутому экрану позволили открыть базовый каталог, пролистать нужные данные и вывести их на крохотный проектор «болтушки». Над моим предплечьем в воздухе повис объемный свето-струнный слепок безвкусного кулона с зеленым камнем внутри.

— Твой подарок, случаем, не был похож на это? — спросил я, пока отказываясь верить в такую невероятную удачу.

По бокам струились струйки пота. Как и в подвале паяльщиков, Симайне было достаточно одного росчерка когтями по моему обнаженному запястью. Когтями холеными, крупными, сконструированными на радость клиентам, которые любят почесанную в царапины спинку, а то и нечто пожестче…

Кукуга смотрела на кулон ровно секунду, после чего почтительно поклонилась мне, даже в тесноте продавленного кресла сохраняя заложенное создателями величие.

— И снова господин Ланс демонстрирует осведомленность, достойную мудрейшего из вистар, — сказала она.

Я молча выключил запястник, подался вперед и уперся лбом в холодный исцарапанный руль. Мысли вертелись и вопили, словно пассажиры рухнувшего транзитного вагона.

— Ты не ошиблась? — пробубнил я в подмышку, уже зная, что это невозможно — ошибиться способна только живая и мыслящая чу-ха, умеющая бессознательно подменить воспоминание образами прошлого или вовсе выдумать. — Значит, этот кулон подарил тебе Гладкий вчера ночью?

Вместо ответа Симайна только покачала головой. Господин Ланс фер Скичира не ошибся нигде. Разве что,