– Не спешите, – посоветовал Игорь, отметив про себя крайне недовольный вид темного иерарха, очень не любившего, когда кто-то из его людей работал на сторону. – Уверен, что клубмены от ответственности не уйдут. Они сколько угодно могут считать иначе, но законы Творца всегда работают.

Вскоре монах ушел дальше искать Повелителя – точно так же, как и приходил, не потревожив ни одной сигнальной нити. Глава темной иерархии позавидовал про себя – хотелось бы такому научиться. А князь тяжело вздохнул – за века знакомства причуды Гуена успели достать его до самых печенок.

* * *

Невзирая на количество выпитого вчера голова была ясной, мышление кристально-чистым, Андрей даже удивился. Сна не осталось ни в одном глазу, и он не стал, как обычно, дремать еще несколько минут – лавка была жесткая, и молодой Плетущий отлежал себе все бока, не больно-то тут понежишься. Резко встав, он прислушался к себе и изумился – так великолепно никогда еще себя не чувствовал. Тело словно звенело, полнясь силой, каждый нерв и каждая мышца четко ощущались, достаточно было пожелать этого. На подсознательном уровне Андрей понимал, что вполне способен изменять себя, как захочется, хоть женщиной стать, хоть вообще не человеком, а каким-то животным.

Собственные способности и возможности уже не удивляли, пришлось принять их, как должное. Куда больше беспокоило то, кем он является. Палач! Не назовут хорошую должность так. Да, наказывать подонков нужно и должно, но почему именно он? От одной мысли о предстоящем становилось тошно. А заниматься своим делом придется, это Андрей осознавал четко, что-то внутри, в душе, не позволит оставаться в стороне, когда в несчастном мире такое творится. Вспомнив о происходящем на Украине, он зло скрипнул зубами. Что ж, фашисты и стоящие за ними скоты вскоре получат по заслугам.

Однако прежде всего необходимо было по-настоящему понять, кто он такой на самом деле. Старый волхв вчера много чего рассказывал, только что из этого правда? Причем дед Афанасия вполне способен считать свои слова правдой, но Андрей осознавал, что старик, скорее всего, просто не знает всего, сам говорил, что это не его уровень.

В сознании стояла подрагивающая стена, за которой таилась информация. Она вибрировала, жаждая прорваться и выплеснуть на Андрея все, но он сдерживал эту жажду, еще боясь того, что может узнать. Он не хотел такой ответственности! Всегда старался держаться подальше от политики, никогда не лез наверх, как многие другие. Хотел просто жить. Так почему же все это свалилось на него?! На память тут же пришли слова старика о том, что Творец не спрашивает, взваливая на твои плечи ношу, считая, что по силам. И остается только нести ее или сдаться и умереть, третьего пути нет.

Вот только Андрей не знал, по силам ли ему ноша Палача. Ему просто было страшно, до дрожи в руках страшно. А вдруг ошибется? Вдруг накажет невиновного?.. Тогда что?.. Он понятия не имел. Впрочем, от него ведь теперь никому, ничего и никогда не скрыть – ментал откроет Плетущему Путь любую информацию, как бы ее ни пытались утаить. А мотивы при совершении преступления – не его дело, значение имеет только само деяние.

Стоп! Андрей поймал себя на этих мыслях и выругался сквозь зубы – ему такого рода рассуждения раньше были совершенно несвойственны. Новые знания и моральные установки успели укорениться в сознании, получается? Да, иного вывода не сделаешь. Почему мотив не важен? А если человек совершил преступление, чтобы спасти других людей?! Неужто их жизни ничего не значат?! И в тот же миг с ужасом осознал – да, не значат, если ради их спасения было сделано то, чего нельзя делать ни при каких обстоятельствах. Есть вещи, которые непозволительны, иначе ты не спасешь, а погубишь спасаемых. О себе даже речи нет – падение души на самое дно, начало всего пути в сотни и тысячи жизней заново, если не ее развоплощение вообще. Последнее тоже довольно часто случается. В это мгновение Андрею до боли стал ясен смысл выражения: «Благими намерениями вымощена дорога в ад…»

Молодой Плетущий помотал головой, надеясь избавиться от наваждения, но понимание никуда не делось. И это было страшнее всего. Он теперь знал, какие деяния к чему приводят, и ничего поделать с этим знанием не мог – таковы законы мироздания, нравятся они ему или нет. А значит, придется именно ими и руководствоваться, как бы ни хотелось обратного. Андрей четко осознавал, что коснулся только краешка чего-то гигантского, ранее не представимого, но, тем не менее, реального. Он все еще держал плотину в сознании, боясь того, кем может стать, если эта плотина рухнет.

– Эх, молодо-зелено… – заставил его вздрогнуть укоризненный голос Ивана Трофимовича. – Сам себя боится, дурень…

– Откуда вы знаете?! – возмутился Андрей.

– На то я и волхв, – хохотнул старик. – На лице у тебя все написано! Ох, паря, ну что ж мне с тобой делать-то? Ну не знаю я, как таких обучать, не знаю. Одно точно ведаю – прими себя, пока не поздно, не то таких дров наломаешь…

– Как? – с тоской спросил молодой Плетущий. – Как принять?! Оно же все… ну… нечеловеческое, что ли…

– А ты человек, что ли? – хлопнул себя ладонями по бокам волхв. – Из тебя такой же человек, как из меня балерина в пачке. Ты, дорогой, уже бессмертен, коли не знал – нет в мироздании ничего, что тебе навредить может, окромя черных демиургов, так их вроде миллиарды лет уж не появлялось.

– Вырос-то я человеком… – уныло пробормотал Андрей. – Дико мне все это…

– Нелегко оно, – согласился Иван Трофимович. – Особо коль понимать начинаешь, что много в твоей власти. Тут главное не принести зла лишнего, его в мире и так хватает.

– А что считать злом? – Голос молодого Плетущего внезапно изменился, стал холодным и жестким, глаза подернулись белесой дымкой, но не превратились в бельма.

Старик кивнул своим мыслям – как только паренька что-то заинтересовывает, он немного ослабляет контроль, и Палач тут же высовывается. Плохо, что они разделены, очень плохо, сущность такого уровня должна быть цельной, иначе наворотит Чернобог знает чего. Что ж, придется проводить обряд, хоть и не хочется – коли Андрей не справится, то откат немалый пойдет, и тому, кто обряд проводил, тоже несладко придется.

– А тут уж от точки зрения зависит, – все же ответил Иван Трофимович. – Можно вроде бы добро сотворить, помочь человеку, а оно в итоге к такой пакости приведет, не что не дай Род. А можно и наоборот. Случаи – они разные бывают…

– Вот именно. – Слова Палача падали, словно камни, грозя погрести под собой. – Нужно четко осознавать все последствия своих и чужих деяний. Но… – он встряхнулся, растерянно покрутил головой, из чего стало ясно, что это уже Андрей. – Только как?..

Одно хорошо, он хотя бы помнит, что говорил в состоянии Палача, это уже кое-что. Старик не знал, сработает ли обряд на капище, но больше ничем помочь молодому дураку не мог. Оставалось надеяться, что тот все же сумеет принять самого себя и объединить разорванную сущность.

Как же вышло, что молодого Палача никто не нашел? Почему от него не фонило Силой от рождения? Ведь должно было фонить так, что любой ощутил бы. Уж лучше пусть бы младенцем удавили. Одновременно волхв прекрасно понимал, что Палач на Земле появился неспроста – без желания Рода ничего в мироздании не происходит. Видно, надо было именно так, а не иначе. Но страшно ему было до жути.