Молодой Плетущий раздраженно выругался и постарался избавиться от ненужных мыслей, толку от которых было немного – все равно ничего не изменить, это он осознавал четко. Чтобы отвлечься, он снова погрузился в море непривычных чувств, глядя на окружающее иным зрением, пытаясь разобраться в мириадах взаимосвязей всего со всем.

В какой-то момент Иван Трофимович вдруг стукнул посохом по тропе впереди, пространство вокруг идущих на мгновение размазалось, сверкнуло буйством красок, и они оказались на такой же тропинке, только деревья были другими. Андрей понял, что они за одно мгновение перенеслись на несколько сотен километров.

Старик остановился на крохотной полянке, повел головой из стороны в сторону, словно прислушиваясь к чему-то, слышному только ему. А затем укоризненно покачал головой и проворчал:

– Вот разбойник…

Он взмахнул посохом крест-накрест перед собой, и они с Андреем снова оказались в другом месте. У кустов впереди сидел притаившийся уссурийский тигр, жадно пожирая глазами пасущихся неподалеку двух олених. Иван Трофимович решительно двинулся к нему, не обращая внимания на ошарашенного Андрея, наклонился и схватил огромного кота за хвост.

– А ты охальник такой-сякой! – рявкнул волхв. – Я тебе сколько раз говорил, чтобы важенок не трогал?!! Ась?!! Вот ужо я тебе!

И принялся от души охаживать жалобно повизгивающего тигра посохом. Тот даже не пытался сопротивляться или показывать зубы – наоборот, прижал уши и выглядел крайне виноватым, только передними лапами сучил. Оленихи тут же исчезли в кустах.

– Вот родят, выкормят, тогда и охоться! – продолжал возмущаться старик. – Мало тебе других?! Вон, в одном переходе трое хромых олешек, их и жри, зверюга наглая! Нет, он на важенок пасть разинул! Вот тебе важенки! Вот тебе!

Тигр от боли выл уже в голос, но все так же не решался сопротивляться. Только в этот момент до Андрея окончательно дошло, что же это такое – лесной волхв.

Наконец старик отпустил бедное животное, которое не поверило своему счастью и еще около минуты сидело неподвижно.

– Брысь отсюда! – приказал Иван Трофимович. – И попробуй мне только еще на важенку полезть!

Тигр одним прыжком исчез в кустах, только треск раздался. Он ломился через чащу с диким шумом, жаждая побыстрее убраться с глаз грозного волхва. Это все выглядело настолько комично, что Андрей не выдержал и расхохотался.

– Проучил дурака полосатого, – смущенно проворчал старик, вспомнив, что не один. – Уж сколько раз об его бока посох ломал, а он все никак не хочет образумиться, все легкой добычи ищет, скотина ленивая.

Немного помолчав, он добавил:

– Чуток в сторону отклонились, верст на триста. Но ничо, скоро на месте будем. Ты, паря, это, на капище постарайся не бояться – там бояться нельзя. Там надо навстречу себе и страху своему шагнуть. И… э-э-э… богов и прочих там на обижай, ладно?..

– Я? – захлопал глазами Андрей.

– Ты-ты, паря, – хохотнул Иван Трофимович. – Ты у нас Палач, как никак. Ты и планетарных богов, и демонов, и духов, и ангелов легко к ногтю возьмешь. Потому сразу, как придем, вслушайся, и как кого почуешь, скажи, что не тронешь, помощи попроси и пообещай отблагодарить. Они за возможность получить от тебя благодарность сразу ухватятся.

– Хорошо, – кивнул молодой Плетущий.

Они снова двинулись по тропе. Еще несколько раз волхв взмахивал посохом, и спутники переносились в другое место. Происходило это так незаметно, что, если специально не наблюдать за местностью вокруг, можно было и пропустить момент перехода.

Наконец Иван Трофимович как-то странно хекнул, грохнул посохом об землю, затем поклонился и торжественно провозгласил:

– Добра вам, боги малые и великие, не несу в душе зла, за помощью пришел!

Кусты словно сами по себе раздвинулись, и впереди показалась большая поляна, уставленная в кажущемся беспорядке различными деревянными идолами. Адрей как-то сразу понял, что беспорядок именно кажущийся – на самом деле идолы были установлены в виде некого узора, обозначающего что-то очень важное, но что именно, он не знал. Вспомнив наставления волхва, он ступил на поляну, тоже поклонился и сказал:

– Добра вам! Я не принесу вам зла, не трону и не накажу – не для того здесь. Помогите, я отблагодарю! Я Плетущий Путь, но еще не осознал себя.

Ветви окружавших поляну деревьев заколыхались как под сильным ветром, хотя было безветренно. Андрей ощутил чей-то страх, даже ужас, но он быстро сошел на нет, словно кто-то на кого-то прикрикнул, и тот понял, что зря боялся. К нему потянулись ручейки робкой заинтересованности, казалось, что это любопытные дети.

– А ну кыш! – взмахнул посохом Иван Трофимович. – Мавки балуют. Поняли, что не тронешь, интересно им стало, глупым. О вас, небось, токо слыхали. Но ты их не обижай, они славные.

Немного помолчав, он добавил:

– Подожди чуток, я подготовлю все, и начнем.

С этими словами он ступил на поляну. Андрей обратил внимание, что идолы сменили свое положение, образовав вокруг поляны неровный круг. Волх принялся вычерчивать посохом какие-то фигуры. Затем из леса прискакал заяц и очумело сел возле Ивана Трофимовича. Так же покорно зверек позволил себя зарезать, даже не пискнув. Старик поблагодарил его за жертву и полил кровью начерченные фигуры. Затем обернулся к Андрею и бросил:

– Ходь сюда! На линии токо не наступай.

Молодой Плетущий, переступая через линии, начавшие светиться ровным красноватым светом, подошел к волхву. Тот начертил на его лбу заячьей кровью какие-то символы и глухо проговорил:

– Начнем. Стань вон в тот круг. И молчи. Как ощутишь внимание, посмотри сам в себя, потом обратись к Роду, попроси помочь собой стать. А затем снова в себя погляди, позови того, кого боишься, поговори с ним, скажи, что вы одно целое и должны стать целым.

Андрей кивнул, поежился и стал в указанное место. Ему было не по себе – уверенность в том, что отсюда он выйдет совсем другим, нарастала с каждым мгновением. Но страха, как ни странно, больше не было. Хватит бегать от самого себя! Пора учиться отвечать за свои поступки и становиться тем, кем должен стать. И пусть будет, что будет!

Что-то сдвинулось в самой структуре мира, он, казалось, мягко покачнулся, но заметили это немногие из тех, кто был способен хоть каким-то образом чувствовать ту силу, что создает миры и пронизывает их бесконечными нитями. И эти немногие замерли – кто от ужаса, а кто от радости и восхищения. Ведь восхищаться было чем – в видимом только им диапазоне небо скрылось под радужными переливами, играющими величественную световую симфонию. Происходило нечто невероятное и невозможное – инициация сущности высшего порядка, которой неоткуда было взяться на Земле. Однако факт оставался фактом, и это пугало.

В одном из тайных монастырей воинов Пути вскинулся и радостно засмеялся Гуен – Повелитель становится собой, иного вывода сделать невозможно! Наконец-то это произошло! И очень хорошо, поскольку в ином случае Палач мог превратиться незнамо во что и попросту стерилизовать планету, а она такого еще, слава богам, не заслуживает.