– Постараюсь, – сказал Данил.

– Комиссия прилетит с пятичасовым. Вполне демократично,даже не спецрейсом, как в былые времена… – Бортко понизил голос. –Все к о н т о р ы уже получили грозные шифровки о должном содействии,обеспечении и соблюдении секретности. Ты уж меня не выдавай, обижусь… Босс ваш,конечно, не прилетит. Это и правильно, огрызаться будет оставшаяся команда, длятого ей зубы напильником и вострил… Кому вы на мозоль наступили-то, болезные?

– Долго рассказывать, – сказал Данил. – Да искучно.

– Говорят вы, как дети малые, клады ищете?

Улыбка у Ведмедя была самая невинная, а глаза – наивные, каку ребеночка с пасхальной открытки.

– Сплетни, – сказал Данил. – Состав комиссииглянуть можно?

– Для откровенных людей можно и откровенно… –Бортко достал из сейфа какой-то бланк, аккуратно загнул верхнюю половину и изсвоих рук показал Данилу оставшуюся часть.

Председатель – депутат Государственной Думы Сергей Ликутов.Генеральная прокуратура, МВД – неизвестные какие-то фамилии. А вотгенерал-лейтенант Перфильев – человек Решетова, тут и гадать нечего… Остальные,вероятнее всего, прихваченные для количества статисты, соответствующим образомпроинструктированные и всегда готовые исполнить роль хора из греческойтрагедии.

– Провозятся они с вами, как показывает опыт, неделькидве, – сказал Бортко. – Даже при горячем желании Москвы кого-тосъесть. Вы, конечно, не ангелы…

– А мы крылышки и не прицепляли. – Данил посмотрелему в глаза. – Только те, что придут потом, окажутся во сто крат хуже…По-другому и не бывает в смутные времена беспредела, передела и дележа…

– Сам знаю, – сумрачно сказал Бортко. – И прото, что голодные мухи злее сытых, тоже знаю… Между прочим, Глаголев сегодняулетел в Москву. Первым утрешним. На ковер, по данным разведки.

– А насчет «бешеной коробочки» ваша разведка ничего несообщала?

– Ах да, БТР этот… – Бортко встал и обернулся ккарте. – Смотри сюда. – Он взял со стола коробочку булавок с яркимиразноцветными головками и принялся их втыкать в окрестностях Шантарска, там,где приятным бледно-зеленым цветом были обозначены леса. – Вот это –«Кедровый бор». Это – место, где недавно нашли сгоревший «мерседес-600» счетырьмя неопознанными трупами, подырявленный из станкача, что твое решето. Аэто – уютный уголок на Кузнецком плато, где при социализме был ЛТП. Потомалкашей распустили по домам, как жертв тоталитаризма, на объект претендовалоУправление лагерей, только отдали его не лагерникам, а одному новорожденномуфедеральному комитету – под тренировочный центр. Там у них и «бэтээры», игрузовики, и чего только нет, по слухам… А удобно все складывается, ты взгляни– если поехать так… так… сюда и сюда… Не столь уж длинные броски получаются.

– А ведь пулемет, как и пистолет, в два счетаидентифицировать можно, – сказал Данил. – Принцип тот же.

Они смотрели друг другу в глаза, стоя у карты.

– Я, конечно, люблю порядок, – сказал наконецБортко. – Будь он хоть плохонький. Но я ж не Дон-Кихот Шантарскойгубернии, в самом-то деле. На стену с тараном надо переть, а не с собственнымлбом.

– У вас же есть человек…

– Это ты про того, с оборванным ноготком? Он, конечно,поет, только песни у него короткие и скучные. Мало еще одного такого певца. Икассетки этой мало, хоть она и интересная, зараза. Для прежнего времени ихватило бы, но теперь, когда над душой комиссия усядется, нужно что-топоувесистей… А пулемет, между прочим, снять легко. В болоте утопить еще легче.И если это чья-то самодеятельность, а так оно, вернее всего, и обстоит, томожно себя выставить последним идиотом. И будешь заведовать где-нибудь на Таймыревневедомственной охраной, документы у оленей проверять…

– Фрол жив? – напрямую спросил Данил.

– Во всяком случае, в морги никого с таким имечком непривозили. – Бортко тщательно выдернул булавки и сказал, не глядя на него:– Только чтобы тихо было в городе, понял? И без того за последние две недели«висяков» со жмуриками набралось столько, что класть некуда. Для меня на улицеимени твоего троюродного дедушки скоро персональный коврик заведут иперсональную банку с вазелином… Живи тихо, ясно? Сутки я тебе гарантирую. Анасчет остального – сам крутись, не мальчик…

…Этот девятиэтажный дом из светло-желтого кирпича,напоминавший в разрезе мерседесовскую звездочку, прозванный в народе«дворянским гнездом», был закончен постройкой аккурат к антиалкогольному указу,и обитать там должен был народ в лице его лучших представителей. Когдаразрешили перестройку и гласность, вокруг «Дворянского гнезда» закипелимитинговые страсти с радикальнейшими плакатами – но, как водится, кончилось всетем, что митинги как-то незаметно рассосались, а в пару-тройку пустовавшихквартир заселились все же демократы – опять-таки в лице лучших своихпредставителей вроде доцента Филимонова, бывшего любимца обкома КПСС, авпоследствии автора нашумевшей пьески «Шлагбаум в небесах» поэта Харисова ещепарочка вовремя прозревших реформаторов. Когда Данил загонял на стоянку свойнепрезентабельный «жигуль», возле подъезда как раз прогуливал дорогущуюкитайскую собачку шарпея один из этой когорты – низенький раскосый майорЕлдыбаев, сагаец, в последнее время производивший свои корни от легендарногоЕлди-гей-нойона, сражавшегося некогда с Чингисханом. В свое время Елдыбаевугодил в военное училище по разнарядке для малых народностей, а потом попал вАфганистан, откуда вернулся с парочкой орденов и шрамом на голове, пару летсмирно просидел секретарем дивизионного парткома в местном гарнизоне, а за парумесяцев до ГКЧП принародно сжег партийный билет и объявил себя демократом. Впервые дни путча его как-то не было видно, однако двадцать первого августаЕлдыбаев объявился у осажденного демонстрантами обкома с учебным автоматом наперевес, так что к раздаче медалек успел. Злые языки поговаривали, что егоэффектный шрам происхождения не боевого, а коммерческого – якобы Елдыбаева,втихую толкавшего моджахедам казенный бензин, шарахнул по голове прикладом несошедшийся в цене курбаши, после чего майора и спровадили в Союз, чтобы непортил серьезным людям торговлю своим жлобством. Однако газетку, посмевшуюуязвить нынешнего сокола демократии намеком на былые гешефты, сокол быстренькопривлек к суду, и даже высудил кое-какую денежку – поскольку искать сейчас вАфганистане неизвестно с кем дравшегося курбаши не взялся бы и сам Джеймс Бонд…

Поднимаясь по широкой чистой лестнице, Данил уже засекнаружку, неизвестно, правда, чью – двое в синей «тойоте», примостившейся насамом краешке стоянки, так, чтобы при нужде моментально выехать на дорогу.Ошибаться он не мог – столь к о л ю ч и й взгляд ни с чем не спутаешь…

Привратники из холла давно исчезли, но их заменила железнаядверь с кодовым замком, содержавшаяся в полной исправности. Данил, пробежавглазами инструкцию, нажал кнопки.

– Кто? – раздался вскоре голос Лары.