– Знакомый, – сказал он, наклонившись к дырчатойметаллической пластинке. – Напарник, короче говоря… Замуж не раздумала,звезда моя?

В динамике послышался непонятный звук – то ли приглушенныйвскрик, то ли оханье.

– Я не привидение, – сказал Данил еще тише.

Послышались новые, столь же непонятные звуки – что-то вродевозни. Данил нахмурился. Но тут же клацнул замок, и дверь чуточку отошла.

Выходя из лифта, он вынул пистолет, послал патрон в ствол.Не понравились ему эти звуки – определенно возня… Сунул «беретту» сзади за пояси нажал кнопку звонка, встав так, чтобы при нужде моментально пнуть открывавшуюсянаружу дверь, отступив на шаг.

Дверь открылась рывком, но никто оттуда не кинулся, ипистолетом в физиономию не ткнули. Пистолет, правда, все же был – красовался запоясом у генерал-майора Глаголева. Здоровенный викинг, белокурая бестия,которому следовало бы уже катить по Москве, стоял на пороге и мрачно взирал нагостя.

– Здравия желаю, ваше превосходительство, – сказалДанил.

– Один?

– Один, савсэм один…

– Ну, заходи, – Глаголев посторонился.

Едва Данил шагнул в прихожую, обитую темно-красными обоямипод кирпич, «берлинский бригадир» моментально заломал ему руку, ткнул лицом встену и упер в затылок дуло «макарова». Данил, конечно, мог бы побарахтаться небез успеха, но он ждал от шебутного генерала чего-то в этом роде и несопротивлялся ничуть.

– Щекотно, – сказал он, расслабившись. – Запоясом, сзади…

Глаголев вытащил «беретту» и быстро, профессионально охлопалвсего в три секунды.

– Больше нет, – сказал Данил примирительно. –Я ж вам не Рэмбо, в самом-то деле…

Глаголев убрал ствол от затылка, но пистолет не спрятал.

– А что это вы не в Москве? – спросил Данилсветски.

– Шагай вперед, сучий выползок. Направо.

– Полегче, ваше превосходительство, – сказалДанил, двигаясь в указанном направлении. Лара так и не показалась. – Обамы майоры, хоть у вас впереди этого звания что-то такое и болтается, я ведьобидеться могу, меня тоже учили в морду лазить…

– Налево. В дверь.

– Может, во двор выйдем? – спросил Данил, чтобымалость подзавести оппонента. – Там оно просторнее…

– Заходи, – бросил генерал, не поддавшись напровокацию.

Конечно, кабинет – стол, книжные полки, на ковре неплохаяподборка холодного оружия: казачья шашка, палаш с затейливой гардой, несколькосабель, судя по эфесам, прусских, артиллерийский бебут, шпага, определенновосемнадцатого века, еще сабля, австрийская… Данил невольно засмотрелся.

– Садись.

Глаголев устроился напротив, за массивным черным столом,тоже антикварного происхождения – положительно, прибарахлился неплохо… Данилсам мечтал когда-то о такой коллекции и таком кабинете, сейчас и деньги были,но все не доходили руки. Он вспомнил о Ларином хобби и огляделся, пытаясьопределить, где может прилепиться крохотная коробочка. Интересно, она и сейчасслушает?

– Ты во что втравил девчонку?

– Простите? – светски спросил Данил.

– Я спрашиваю, ты во что втравил девчонку, сучья морда?

– Ну хватит, – сказал Данил. – У меня тожесамолюбие, а свиней мы вместе не пасли. И не надо играть у меня под носом вашимтабельным. Я, конечно, могу оплошать и не успеть сломать руку, но в твоейнынешней ситуации труп тебе так просто не спрятать, если умеешь это делать,конечно…

Глаголев смотрел на него так, что Данил держал себя в полнойбоевой готовности. Стол пинком не опрокинешь, конечно, тяжеленек, но если уйтивлево в прыжке, пнуть высоченный литой шандал – есть шансы, есть…

– Во что ты втравил девчонку? – повторил генерал,уже спокойнее.

– Пистолет положи. И отдай мой.

Еще с полминуты они ломали друг друга взглядами. Потомгенерал фыркнул, сунул «макаров» за пояс и толкнул через стол Данилу его ствол.Данил медленно убрал его в кобуру.

– Отвечаю, – сказал он. – Ни во что я ее невтравливал… или не втравлял, как правильно? Словом, не впутывал. А если что-тои стряслось… Знакомых ей выбирал не я. Такое объяснение устраивает?

Даже если Лара сейчас и не подслушивала, закладывать ееДанил все равно не стал бы – не по-мужски…

– Не вполне, – сказал Глаголев.

– Увы, – Данил развел руками. – Повторяю, ниво что я ее не впутывал. Придется тебе удовольствоваться моим честным словом.

– Это твоим-то?

– А чем мое хуже некоторых?

– Какая служба – такое и слово…

– Удивительно точно подмечено, – сказалДанил. – Я, между прочим, в Германии танки налево не загонял…

– Я тоже.

– А ходит слушок…

– Ну вот что, – сказал Глаголев, и его напористыйвзгляд на миг все-таки в и л ь н у л, – давай-ка откровенно, благо протебя тоже говорят разное… Загонять я ничего не загонял, – онпомедлил. – Бывают ситуации…

– Когда знаешь, что если не подпишешь, мира этим неперевернешь, – подхватил Данил. – Подпишет кто-то другой, а ты всеравно правды не найдешь, так что проще плюнуть и подписать…

Прочитав по лицу Глаголева ответ, откинулся на спинку ирасхохотался – искренне, почти весело.

– Чего ржешь?

– Руку, браток, – сказал Данил, наклоняясь черезстол. – Руку, говорю, браток… Аналогично. А ведь многие, должно быть,попали в нашу ситуацию, верно?

После некоторого колебания Глаголев пожал протянутую руку,но тут же убрал свою. Глянул, впрочем, самую чуточку дружелюбнее:

– Ладно, проехали… С этим все.

– Тогда повторяю – придется удовольствоваться моимчестным словом. Пытать, меня некогда, негде, да и не получится…

Глаголев нагнулся к нему, понизил голос:

– Ты мне поверь, шутки шутить не буду, – еговзгляд был тоскливо-отчаянным. – Одну я уже похоронил, за Ларку глоткуперехвачу кому хочешь…

– Что-то случилось? – серьезно спросил Данил.

– Она тебе говорила о могиле Чингисхана?

– Немного, – осторожно сказал Данил.

– А сам ты что знаешь?

– Краем уха…

– Не звезди. П о л н а я статуэтка попала к тебе.

– Допустим, – сказал Данил. – Значит, этовсе-таки был не только милицейский мальчик, но еще и ваш? Попасть-то онапопала, но там на такой тарабарской грамоте писано…

– Но ты ведь все знаешь? По крайней мере, ничуть неудивился, услышав про могилу Чингисхана…