Трейси вдруг поняла, что сама может взять Сильвану на пушку, и решительно направилась к двери.

– Ничего. Я сама выясню, что думает по этому поводу мистер Рэдберн. Я скажу ему, что вы требуете моего немедленного отъезда. Может, он поймет, что завершить работу над книгой он может не только в вашем доме. Тем более что работа над вашим портретом продвигается медленно, и в этом случае смена обстановки может пойти ему на пользу.

Нарсэл тихо вздохнула. Сильвана молчала до тех пор, пока Трейси не подошла к двери.

– Пожалуй, вы можете остаться, но лишь на несколько дней, – задыхающимся голосом произнесла она. – Несколько дней, не больше. Потом вы улетите домой. Тихо и без всяких выяснений отношений с мистером Рэдберном.

Трейси с подчеркнутым хладнокровием вышла из салона. Она одержала еще одну победу, но дорогой ценой. Внутри у нее творилось что-то невообразимое.

Из комнаты Сильваны вслед за ней выбежала Нарсэл и догнала ее, но Трейси в данный момент не нуждалась в компании.

– Какая подлая! – тихо воскликнула Нарсэл. – Это ее следует отправить из нашего дома! Ее, и больше никого! Но пожалуйста… лучше подчинитесь. Сделайте так, как она хочет. Для вас самой будет лучше, если вы как можно быстрее уедете.

– С какой стати я должна уезжать? – возмутилась Трейси. – Почему вы тоже хотите, чтобы я уехала домой? Почему вы на стороне Сильваны?

Нарсэл ответила ей с негодованием:

– Я вовсе не на стороне этой женщины. Никогда я не была на стороне миссис Эрим! Просто мне кажется, что вы можете навлечь на себя серьезные неприятности. Знаете, у меня сложилось впечатление, что вы недооцениваете мистера Рэдберна… Я знаю его гораздо лучше. Поэтому, только поэтому и я говорю вам: если вы сейчас уедете, все еще может закончиться мирно и хорошо. Если же останетесь… вам придется положиться только на судьбу и надеяться на лучшее.

– Я не уеду, – заявила Трейси.

Нарсэл пожала плечами и переменила тему разговора.

– Но вы раскроете мистеру Рэдберну правду?

– Не знаю, – покачала головой Трейси. – Еще не решила, когда ему это сказать. Наверное, и не решу, придется довериться своей интуиции.

Трейси не могла больше скрывать свою досаду и смятение и поэтому оставила Нарсэл, бегом спустилась по лестнице и побежала по крытому проходу в яли.

Когда девушка, запыхавшись, вбежала в кабинет, Майлс чистил кисти. Он оторвался от работы и недовольно посмотрел на нее.

– Что ей теперь от вас нужно?

– Миссис Эрим хочет немедленно отправить меня домой, – сообщила Трейси. – И не только она. Все остальные – тоже, в том числе и Нарсэл!

Майлс Рэдберн нахмурился.

– Может, они и правы. Вне всяких сомнений, ваше присутствие оказывает не очень положительное влияние на всех нас. Нет, нет… не надо дуться и изображать из себя кроткую голубку, которую душат. Мне нравятся женщины, только одного-единственного типа – которых не слышно, не видно. Если бы вас сюда прислал не Хорнрайт, я бы не стал иметь с вами дело вообще.

Трейси Хаббард до того разозлилась, что почти лишилась дара речи. Не произнеся в ответ ни слова, она адресовала Рэдберну лишь взгляд, налитый гневом. Нет, с нее было достаточно. Наслушалась за день столько плохих слов о себе, что больше никому этого позволять не намерена. Трейси уже была готова открыть Майлсу всю правду, но он вдруг отбросил кисти в сторону, и она прикусила язык.

– Да перестаньте же вы дуться, в самом деле! Достаточно с нас обоих этой ерунды! Идите к себе. Наденьте пальто, повяжите чем-нибудь голову и побыстрее возвращайтесь сюда. Мы с вами поедем пить чай. И мне, и вам нужно немного развлечься и отдохнуть от этого дома.

– Не хочу я никакого чая! – с негодованием воскликнула Трейси. – Пить чай… в такую минуту!..

Майлс Рэдберн довольно грубо подтолкнул ее к двери.

– Не хотите пить чай – ваше дело, но я хочу. Только, ради Бога, собирайтесь побыстрее и не делайте вид, что вы бомба, которая вот-вот взорвется.

И Трейси опять побежала, на этот раз в свою комнату. Внутри у нее все клокотало от злости на Майлса Рэдберна. Что ж, подумала она, это даже хорошо, что ею овладел такой злой кураж, он поможет ей выпалить ему правду и навсегда покончить с этой дурацкой ситуацией. Трейси подкрасила губы и повязала голову платком. Сейчас только румянец на щеках да блеск в глазах говорили о том, что она не совсем в себе. Трейси решила, что будет смешно, если она позволит Сильване вывести себя из душевного равновесия. Частично в том, что она так расстроилась, был виноват и самовар, который отражал все вокруг с каким-то странным искажением – в нем все выглядело неприятно. А стоило ей вспомнить про него, как дурные мысли начинали преследовать и беспокоить ее.

Майлс ждал ее с нетерпением. Он уже надел куртку и фуражку. Как только Трейси пришла, они покинули яли.

Около причала стоял Ахмет и наблюдал, как лодочник помогает Трейси садиться в небольшую лодку. Она заметила дворецкого, который не сводил с них глаз. Майлс в это время заводил мотор. Наконец они отчалили от берега. Трейси оглянулась, Ахмет все еще стоял на пристани, и ей показалось, что он продолжает наблюдать за ними.

Они удачно выбрали время, потому что по Босфору в этот час не проплывали большие суда. Майлс направил маленькую лодку прямо к противоположному берегу. Трейси уселась на деревянную скамью у борта и подставила лицо ветру.

Мимо них текла спокойная, темная вода. Ее поверхность была обманчиво спокойной, казалось, что она почти не движется. За лодкой тянулся белый пенистый след. Трейси с наслаждением дышала прохладным свежим воздухом, в котором не было ни стамбульской пыли, ни ароматов пармских фиалок или роз. Она почувствовала, что успокаивается.

Когда они приблизились к берегу, на каменную набережную спустились двое юношей, чтобы помочь им причалить. У причала стояло множество рыбацких лодок. На этом берегу сойти из лодки на пристань оказалось труднее, но Трейси ухитрилась это сделать с помощью сильных рук Майлса, споткнувшись всего раз или два.

Они вышли на обочину довольно оживленной дороги. На ее противоположной стороне, на террасе, стояло множество маленьких столиков и стульев. Берег здесь слегка поднимался, и только что зацветшие платаны вдоль него стояли как гвардейцы в почетном карауле. Несмотря на тепло и яркое солнце, большинство столиков пустовало.

Майлс нашел столик на дальнем от дороги краю террасы, и они сели на деревянные стулья, не слишком устойчивые из-за неровностей земли. Подошел официант, и Майлс, сказав ему несколько слов по-турецки, сделал заказ.

За столиком по соседству сидел задумчивый человек, куривший наргиле. Трейси с интересом наблюдала, как он втягивает дым, как булькает вода и извиваются длинные кольца трубки.

– Как гусеничный трактор, – мечтательно произнесла девушка.

– Ну, наконец-то вы повеселели, – одобрительно кивнул Майлс. – Что вас беспокоит? Ну и пусть Сильвана пристает к вам. У вас единственная цель помогать мне в работе над книгой. Но даже эта благородная цель отнюдь не является вопросом жизни и смерти. Для вас, по крайней мере. Если вас беспокоит мой отзыв о ваших способностях, можете не тревожиться. Я опишу Хорнрайту ваши профессиональные качества в самых лестных для вас словах. Что бы там ни замышляла Сильвана, для вас это уже не имеет никакого значения.