Светловолосый, зеленоглазый малыш стал радостно попискивать,завидев мать. Насытившись, он вновь заснул. Лиз на цыпочках вышла из комнаты иувидела у двери ожидавшего ее Берни. Она улыбнулась и потрепала его по щеке.

— Не надо так волноваться, милый, — еле слышнопрошептала она. — Все хорошо.

Он привлек ее к себе и крепко обнял.

— Мне очень хочется, чтоб так оно и было. Он посмотрелв лицо Лиз. У нее под глазами появились круги, которых никогда не было прежде,сама она стала куда тоньше. Он был бы только рад поверить, что с ней всенормально, но где-то в глубине души отчетливо понимал, что это не так, что онабольна неведомой страшной болезнью. Когда Берни выпустил Лиз из объятий, онаотправилась готовить ужин; он же решил немного поиграть с Джейн. Ночью он долгосмотрел на спящую Лиз, пытаясь понять, в чем все-таки дело… Когда в четыре утрапроснулся Александр, Берни не стал будить ее, подогрел заранее приготовленнуюим бутылочку с молочной смесью и покормил младенца сам.

Александра вполне удовлетворило содержимое бутылочки. Бернипоменял ему пеленки и вновь уложил в кроватку. В пеленании младенцев Берни ужене было равных. Утром, когда зазвонил телефон, Лиз еще спала.

— Алло?

— Попросите, пожалуйста, госпожу Фаин. Голос звучалотрывисто и сухо. Берни пошел будить Лиз.

— Это тебя.

— Кто это?

Она смотрела на него ничего не понимающим взглядом. Быласуббота, и часы показывали всего девять.

— Не знаю. Он не представился. Берни понимал, чтоскорее всего это звонит доктор, но боялся признаться в этом самому себе.

— Мужчина? Меня?

Звонивший тут же представился и попросил ее прийти в егокабинет к десяти утра. Это был доктор Йохансен.

— Что-нибудь не так? — удивленно спросила Лиз,глядя на своего мужа.

Доктор долго не отвечал. Конечно, она чувствовала себяусталой, но ведь не настолько. Она нахмурилась и вновь посмотрела на Берни.

— А как-нибудь в другой раз нельзя? Берни отрицательнопокачал головой.

— Думаю, лучше с этим не тянуть, госпожа Фаин.Приезжайте ко мне вместе со своим супругом. — Он говорил таким спокойнымголосом, что это не могло не испугать Лиз. Она повесила трубку и сокрушеннопокачала головой.

— Можно подумать, у меня сифилис.

— Что он тебе сказал? Чем ты больна?

— Он не сказал. Велел через час приехать к нему.

— Так мы и поступим. — Берни пытался держать себяв руках, однако было видно, что он напуган. Он позвонил Трейси, и та пообещалачерез полчаса быть у них. Она занималась своим садом, но была рада возможностипровести с детишками часок-другой. Она взволновалась не меньше самого Берни,однако не подавала и виду, вела себя так, словно ничего особенного непроисходило.

По дороге в больницу они молчали. Доктор, сидевший возлестенда, к Которому были прикреплены два рентгеновских снимка, приветственноулыбнулся, но было в его улыбке что-то такое, отчего Лиз захотелось сбежать изэтого места, чтобы не слышать всего того, что он им сейчас скажет…

Берни представился, после чего доктор Йохансен попросил ихприсесть. Он немного помедлил и заговорил подчеркнуто спокойным и безразличнымтоном. Речь шла о чем-то действительно серьезном. Лиз замерла.

— Госпожа Фаин, во время вчерашнего осмотра япредположил, что вы больны плевритом. Плеврит в смазанной форме. Сегодня я хочусделать ряд серьезных уточнений.

Он повернулся вместе с вращающимся креслом и указал рукой надва темных пятнышка в ее легких.

— Мне не нравится, как они выглядят. Он решил ничего нескрывать.

— И что это может значить? — с трудом выдавила изсебя Лиз.

— Пока не знаю. Меня в данном случае интересует один изназванных вами вчера симптомов. Боль в бедрах.

— Но при чем здесь легкие?

— Мы сделаем авторадиограмму, и она нам все покажет… —Он объяснил им смысл процедуры и сообщил, что необходимые приготовления ужесделаны. С помощью инъекции раствора, содержащего радиоактивные изотопы, онимогли составить заключение о состоянии ее костных тканей.

— И что же это может быть?

Лиз было страшно задавать этот вопрос, но не задать его онане могла.

— Трудно сказать. Эти пятна могут свидетельствовать отом, что с вашим организмом что-то не так.

Они шли по больничным коридорам, держась за руки. Берни нетерпелось позвонить отцу и посоветоваться с ним, но теперь он не мог оставитьЛиз ни на минуту. Процедура была практически безболезненной и недолгой. Самоестрашное ждало их впереди. Результаты обследования оказались, мягко говоря,обескураживающими. Доктор пришел к заключению, что Лиз больна остеосаркомой,раком кости, метастазы которой проникли уже и в легкие. Этим объяснялись боли впояснице и бедрах и частая одышка, прежде объяснявшиеся ее беременностью. Онабыла больна раком. Биопсия должна была подтвердить этот диагноз, в которомдоктор практически не сомневался. Лиз и Берни сидели, держа друг друга за руки,по их щекам катились слезы. Лиз все еще была в зеленом больничном халате.

Он пытался успокоиться… прийти в себя… Нужно вести себяздраво… Рак — это не всегда смерть, далеко не всегда… И потом — что может знатьэтот доктор? Не случайно же он порекомендовал им обратиться к четыремспециалистам. Остеопату, пульманологу, хирургу и онкологу. Он рекомендовалсделать биопсию, возможно, попытаться сделать операцию и, наконец, прибегнуть кпомощи химиотерапии, если, конечно, с этим согласятся специалисты. По признаниюсамого доктора, в этой области он был не силен.

— Мне все равно! Я не стану этого делать! Она былаблизка к истерике.

— Послушай же меня! — Он схватил ее заплечи. — Я хочу, чтобы мы поехали в Нью-Йорк вместе!

— Я не стану делать химиотерапию! Это ужасно. Всеволосы выпадают… Я лучше умру, чем соглашусь на такое! Ведь я все равно теперьумру!

Они стояли обнявшись. Лиз рыдала, уткнувшись лицом ему вплечо. Он чувствовал, что еще немного, и у него разорвется сердце. Им надо былокак-то успокоиться…

— Это не так. Мы будем бороться до последнего… Чертвозьми, успокойся же ты наконец! Слушай, что я тебе скажу! Мы поедем в Нью-Йорквсе вместе — и ты, и дети. Там тебя посмотрят лучшие специалисты.

— Чем они могут мне помочь? Я не хочу никакойхимиотерапии!

— Сначала мы послушаем, что они скажут. Еще никто несказал, что нужно делать именно это. Ведь доктор Йохансен тоже в этом не былуверен, правда? Может быть, это всего-навсего артрит, который он ошибочнопринял за рак.

Он все еще надеялся на это.