Следующие статьи содержат обвинения тамплиеров в преступлениях и гнусностях слишком чудовищных и страшных, чтобы их называть [392] .

...

Оставшиеся пункты, числом 21, касались, главным образом, формы исповеди, практиковавшейся среди членов ордена, и ереси. Обвинение, подобное этому, как справедливо замечает Вольтер, опровергает само себя .

Брат Уильям де ла Мор и 30 его соратников, представ перед инквизицией, полностью отрицали вину ордена и утверждали, что тамплиеры, которые признали себя виновными в названных преступлениях во Франции, лгали. Тогда был отдан приказ доставлять их поодиночке для допроса.

23 октября брат Уильям Райвен, будучи допрошен о способе его принятия в орден, заявил, что он был принят братом Уильямом де ла Мором, магистром ордена в Темпл-Кумб, в диоцезе Бата; что он просил братьев-храмовников принять его в орден, дабы он мог служить Господу и Пресвятой Деве и закончить свою жизнь на этой службе; что его спрашивали, тверд ли он в своем решении, и он отвечал утвердительно; два брата тогда рассказали ему детально о строгости и суровости порядков в ордене и объявили, что ему не будет позволено действовать по собственной воле, но только по воле прецептора; что, если он пожелает сделать одно, ему будет приказано сделать другое; что, если он пожелает находиться в одном месте, его отправят в другое. И далее Уильям Райвен сообщил, что, пообещав поступать так, он поклялся на святом Евангелии повиноваться магистру, не иметь собственности, хранить целомудрие, никогда не допускать, чтобы кто-либо был несправедливо лишен своего состояния и никогда не применять насилия, кроме как для самозащиты или же против сарацинов. Он утверждал, что приносил клятву в часовне прецептории Темпл-Кумб, в присутствии только членов ордена; что устав зачитывал ему один из братьев, а ученый брат-служитель по имени Джон де Уолпол наставлял его в течение месяца по поводу предписаний, содержащихся там. После этого заключенного доставили обратно в Тауэр, с приказанием изолировать его от остальных братьев и не позволять ему говорить с кем-либо из них.

В два следующих дня (24 и 25 октября) были допрошены по этому же поводу братья Гуго де Тадкастр и Томас де Чемберлен, которые дали те же показания о своем вступлении в орден, что и предыдущий свидетель. Брат Гуго де Тадкастр добавил, что он клялся защищать Святую землю изо всех сил от врагов христианской веры; и что после того, как он дал обыкновенные клятвы и три обета: целомудрия, бедности и повиновения – ему вручили плащ храмовника, крест, и головной убор в церкви в присутствии магистра, рыцарей и братьев, удалив всех мирян. Брат Томас де Чемберлен пояснил, что в Англии были те же правила вступления в орден, что и за морем, и те же правила принесения обета; что миряне не могут при этом присутствовать и что когда он сам вошел в церковь Темпла, дабы быть принятым в орден, дверь, в которую он вошел, заперли за ним; что там была и другая дверь, выходившая на кладбище, но никто чужой не мог туда войти. На вопрос, почему никому, кроме храмовников, не позволено присутствовать при принятии в орден и принесении обетов, он ответил, что не знает причин, но так записано в их уставе.