— Здесь повнимательней, — тихо сказал Михаил.

— В курсе, — кивнул я. — Проедем до конца оврага и начнём искать место, где машину спрятать. Надо прогуляться.

— Согласен.

Бугор и овраг тянулись параллельно друг другу приблизительно на километр. Примерно через половину этого расстояния мы одновременно обратили внимание на необычно торчащий у самой дороги большой пучок травы. Похоже на фугас на обочине вообще-то. Здесь особо не развернёшься с хитростями по установке СВУ[25]. Мусора вдоль дорог не валяется, пустые машины не припаркованы, нарушишь укатанный грунт — сразу видно будет, земля давно в камень превратилась, засыпать её обратно и поливать — не поможет, её ливнем продолжительностью в неделю поливать надо, чтобы сделать всё как было. А трава у обочин недостаточно густая, чтобы устройство укрыть. Прикопать — волна может вверх пойти: только пыль поднимется, а конвой мимо пройдёт.

А вот если фугас замаскировать удастся, овраг заминировать, лучше управляемыми минами, и дождаться конвоя — тогда другое дело. Пропустить головной дозор, рвануть фугас у головного БТР, и по остальной броне — из гранатомётов. Колонна встанет, броня отстреливаться начнёт, до бугра участок голый, метров сто или больше, на гранатный бросок так просто не подбежишь, да и минировать этот участок в густой высокой траве труда не составит — всё можно растяжками заплести. Значит, водители укрываться на склоне оврага начнут, он достаточно пологий, чтобы вниз не скатиться. В такой кутерьме не до поиска мин будет, и тогда рвануть минное поле. И бери грузовики целыми, причём голыми руками. Броня против хорошо укрытых гранатомётчиков на такой дистанции долго не продержится. Сто метров — не то что для РПГ-7, для «мухи» даже не дистанция. Разве что с другой стороны оврага никого в засаду не посадишь — там местность понижалась, даже дороги видно бы не было. А в остальном — классика жанра.

Бугор с оврагом закончились, мы отъехали примерно на два километра и тихо скатились в русло высохшего ручья. Там и встали. Вылезли из машины, подали условный сигнал по радио, что идём на доразведку местности. Я в снайперской обвеске был, Михаил — в разгрузке, так сверху «леших» и натянули.

Стараясь держаться в низинах, потому что ничто так не привлекает внимание, как нечто перемещающееся на фоне неба, мы двинулись обратно, ориентируясь по дороге. Жарко было несусветно, мы сразу же начали буквально истекать потом. А на пот тут же навелись мелкие и кусачие мухи. Ноги поднимать приходилось повыше, ставя на всю ступню, чтобы приглушить треск пригибаемых стеблей жёсткой травы. После первого километра такого перемещения в глазах круги пошли. Михаил держался бодрей — всё же и возраст, и тренирован получше, чем я. Это он тут воевал, а я в Москве в офисе сидел, в спортзал три раза в неделю революции не сделал.

Местность шла немножко в гору, и когда мы достигли перелома, я медленно опустился на колено в густой траве. Владимирский сделал то же самое. Посмотрел на солнце — справа сзади, бликов не будет. Достал из нагрудного кармана бинокль и долго осматривал бугор. Удобное место для выставления флангового дозора. Но как ни смотрел — ничего заметить не смог. А его не может не быть, если здесь есть засада. Кто-то должен будет встретить «бардак» передового дозора, который вернётся при нападении на колонну.

Сделал знак к движению, и мы пошли к бугру. У его подножия залегли и медленно поползли вверх. На вершине двигались вообще по сантиметру. Выбрались, замерли. Оба достали бинокли — и начали осматривать местность перед собой по секторам, смещая точку наблюдения друг другу навстречу.

Нет, этот мир погубят курящие часовые. Курящие, ходящие куда не надо, для «отправления естественных надобностей», собирающиеся вместе, спящие на постах. Какое ещё нарушение «Устава гарнизонной и караульной службы» я пропустил? Точно — ещё петь нельзя.

Фланговое охранение у засады было. Просто расположилось оно в стороне от основных позиций, и сидящие в идеально замаскированном, накрытом сетью с вплетённой в неё травой окопе, решили, что теперь можно и расслабиться. И закурили. И дым их рассекретил. Их было двое — я разглядел в бинокль, и курили оба. Более того — курили сигары, немилосердно чадящие. В двенадцатикратник разглядел даже лица — на чеченцев они были мало похожи, скорее на латиноамериканцев с изрядной примесью индейской крови. Самодеятельность или чеченец нанял людей в Латинском Союзе? Скорее всего — второе.

— На двенадцать, двое курят в окопе, — прошептал я.

— Где?.. Вижу. Они бы ещё шмаль там курили, кретины, — пробормотал Владимирский.

Я взялся за дальномер, померил расстояние до окопа:

— Двести двадцать восемь метров. Дотянешься из «винтореза»?

Он помолчал секунду, затем сказал:

— Без проблем.

Ну и хорошо. Я бы тоже с такой дистанции не промахнулся. Опять повёл биноклем по вытянутому бугру. Всё понятно: засада подготовлена всерьёз. Человек до сорока, все в тщательно замаскированных окопчиках по гребню, перед каждым по травинке выщипан сектор обстрела. Немного впереди засады мне даже удалось разглядеть проволочку — ветром под неё затолкало траву, легла неестественно. Значит, растяжки. Но всё же они схалтурили. Ожидая противодействия только по фронту, землю из окопчиков они просто выбрасывали на обратный склон, разбрасывая в траве, и отсюда видны были как на ладони.

Я сполз назад пониже, развернул «Северок». Риск быть прослушанным был, но небольшой. Сомневаюсь, что за несколько секунд противник успеет просканировать все частоты и обнаружить передачу.

— Первый, я — Дальний. Приём.

— Дальний, я — Первый, слышу тебя, приём, — послышался голос в наушнике.

— Семья встречает на вокзале, — дал я условный сигнал. — Как принимаешь?

— Принимаю. Давай координаты.

Я дал координаты по карте, затем объяснил позицию:

— Бугор вдоль дороги, в ста метрах от неё — до сорока злодеев. Хорошо спрятались. Слева по ходу колонны овраг, наверняка минирован. Перед ними — тоже.

— Принял, — послышался уже голос Немцова. — Излагай идеи.

— Есть место для развёртывания, метров за тысячу пятьсот до оврага, со стороны противника не просматривается. Броню в линию, выход на позицию и сосредоточенный огонь по гребню бугра. Они все по нему вытянулись. Главное, вплотную не подходить, за пределы действия РПГ.

— Принял.

— Ждите сигнала.

— Принял.

Выигрышная позиция противника в случае обнаружения засады могла легко превратиться в проигрышную. Война в степях всегда была маневренная, привязать себя к стационарной позиции — большой риск, расчёт на удачу. Могут обойти, охватить с флангов, и тогда — всё. Плоский рельеф местности не давал возможности нападавшим создать хоть какую-либо глубину боевого порядка — хороший сектор огня открывался только с вершины вала. Спустись ниже — и высокая густая трава сократит видимость метров до пяти, а то и меньше. В случае отступления им пришлось бы преодолевав не менее трёхсот метров до ближайшей ложбины, где можно укрыться.