С его слов, банда покупателей ждала в Проходе уже третий день. Он её по радио вызвать должен был. Спросил я его, почему он сам катается на эти дела — послать некого разве? Некого, говорит, обманут и кинут немедля. Только сам. Ну раз сам, так сам банду и зови, у нас к ним тоже дело есть. Если не приедут — вспомним прошлые обещания, скормим местным тварям.

Радио их в «тигре» стояло, в драке не повредили. Вызвал Силаев банду и численность их доложил, что не меньше сорока и что ездят на «дефендерах» военных, с пулемётами на турели и на капоте, тоже когда-то отбили, когда их гнали кому-то в колонне. Что знал — всё рассказал. С его слов, людей продавали наркоторговцам, по пять тысяч за человека. Имущество перегружалось в другие машины и сбывалось в основном в Нью-Рино, — и дал имена и адреса скупщиков. А машины продавались в Латинском Союзе. Сам Силаев с этих операций 25 процентов получал. Немало выходило. Машина здесь стоит в два с лишним раза больше, чем за «воротами», так что если продать целый конвой…

Ну а дальше, как говорится, «Занимайтесь по плану!». План был, все приготовились. Потом пыль появилась, банда пришла. Мы со своими двумя «хамви» за высоткой пристроились, и когда банда на добром десятке «сто десятых» подошла, обстреляли их из пулемётов быстренько — и давай ноги уносить. Латиноамериканцы — люди горячие, обиделись — и за нами припустили. Решили, наверное, что на обычный дальний патруль нарвались.

Война в степи своеобразна. В новые времена первым это осознал Батько Махно. Его Повстанческая Армия в основном была оснащена пулемётными тачанками. Не Семёна Михайловича Будённого это изобретение, отнюдь. Налетали на добрых двухстах тачанках, били-грабили — и убегали в степь, красуясь чёрными знаменами «Анархия — мать порядка!» и надписями на тачанках «Хрен догонишь!». А если их догоняли, то разворачивались тачанки в линию — и из двухсот пулемётов разом! И снова в степь.

Потом, когда войной стала рулить техника, такое воинское искусство отошло в прошлое. Авиация всё догнать могла. И стала война в степи вроде лабораторного стенда для мощных военных держав. Как американцы дважды по Ираку прошлись. Пустыня — где там иракцам, с их устаревшим вооружением и никудышней выучкой, против такой мощи? Сначала месяцами выбивали у них всё, что с воздуха видели, а потом по остаткам катились в наступление.

А здесь война скакнула в прошлое. Тачанки заменились на различную технику и бронетехнику, а тактика почти не изменилась. Маневр и скорость, использование складок местности, и как финал — загнать противника на основные силы или зажать с нескольких сторон. Что «минитмены» сейчас и исполнили блестяще. Когда банда ломанулась в погоню, из-за другого холма выкатились «хамви» с ракетами и ещё два джипа сожгли. Затем «хамви» с ПУ за бугор обратно отползли — перезаряжаться, а вместо них приподнялись над гребнем ещё два, с крупнокалиберными пулемётами. Тут «покупатели» поняли, что это ловушка, а не заплутавший патруль, — и давай на обратный курс ложиться, по широкой дуге.

Как и ждали от них. Там их встретили бронемашины и из двадцатимиллиметровых «эрликонов» добили чуть ли не в упор. А заодно и машины с крупнокалиберными вмешались. Один только «лендровер» ушёл — водитель там был отчаянный. На полном ходу в овраг нырнул, по нему проскочил, выскочил на секунду на холм и за ним скрылся. Погнались, но куда там! Впрочем, я весь бой пассажиром в «хамви» просидел.

Трофеев много не взяли, в основном — стрелковое оружие. Машины все перебиты-переломаны, но Джо с них успел много деталей поскручивать. Одних запасок полгрузовика накидал. Ну и всякого прочего. А три штуки тех, что поцелее, на буксир взяли, чтобы уже потом с ними разобраться. А вот денег не нашли, которые должны были платить Силаеву и его банде. Или ушли деньги с ускользнувшей машиной, либо… платить не собирались, а решили партнёров в расход вывести. Тоже очень вероятно.

На обратном пути меня за руль «тигра» посадили, и я затосковал. Вот это да, на такой бы мне здесь ездить. Только вот цена у неё… Тысяч восемьдесят экю, сумасшедшие деньги. А то бы выкупил, вот ей-богу! «Хамви» против «тигра» как ребёнок. Мощь и проходимость, управляемость и жуткий вид.

Когда в Аламо вернулись, то на ногах еле стояли все. Темно уже было, ночь глухая, следующая по счёту. Надо и спать иногда. Силаева шерифу сдали — вторую клетку заполнить, и просили следить, чтобы его судом Линча не кончили. Потому как хранилось в нём ещё много информации, следов, корней и нитей, куда только не ведущих. С ним ещё работать и работать. Недаром он на кабана смахивает — в любой луже успел изваляться.

Меня со всеми трофеями завезли прямо во двор. Выбрался из машины, попрощался, взвалил на плечо тюк с трофеями. Поднялся, ноги волоча, по лестнице, постучать не успел — открыла, счастье моё. Mi Carinosa. И вцепилась в плечи, зажала рот поцелуем. Повалилось всё с меня на пол, сгрёб я её в охапку и сам целовать начал. Ради такого можно хоть каждый день в рейд ходить. Чтобы потом так возвращаться.

Прошёл я в дом, разделся кое-как, полез в душ — на ванну сил не было. Отмывался долго, остатки краски с лица смывал, а то морда как у зомби. Замотался полотенцем по бёдрам, вышел, до кровати дошёл и рухнул. Всё, говорю, уже пошевелиться не могу. А Бонита присела рядом и говорит:

— А ты и не шевелись. Я сама пошевелюсь, как нужно. Просто отдыхай, ты устал.

Эх, всем бы так отдыхать, но только фигушки. Это — моё.

Мехико и Сальвадор, 2006–2008