Я нахмурился, это что, шутка? Если да, то не очень удачная, к тому же не ко времени, и не к месту. Вероятно, по выражению моего лица фарянин понял, что я не собираюсь разводить тараканов, равно как и других насекомых, поэтому поспешил с объяснениями.

– Не думайте, что это, – он достал из кармана спичечный коробок, – простой таракан, нет, это – будущий чемпион!

Из недр коробка на меня смотрело крупное, усатое и отвратительное насекомое.

– Послушайте, любезный, – я брезгливо оттолкнул фарянскую руку, – обратитесь в санэпидемстанцию, а меня это не интересует, – я повернулся к торговцу спиной, но тут фарянин произнёс нечто, заставившее меня задержаться.

– Ну, если вам не нужны деньги, – вздохнул он, – тогда что ж…

– В каком смысле деньги? – я снова повернулся к заключённому.

– В смысле лёгкого, и заметьте, – зэк воздел длинный палец, – стабильного заработка!

Вероятно, я просто не владею вопросом, может, это особый вид тараканов, на которых здесь, в тюрьме есть спрос? Или вывели новую породу, которая ворует деньги у сокамерников? Или синтезирует драгоценные камни?

– Ну так что, берёте? – вывел меня из грёз грустный тип.

– Взять можно, только вот для чего, – я внимательней всмотрелся в насекомое, пытаясь разглядеть признаки гениальности, – хотелось хотя бы в общих чертах понимать, что он, – я кивнул на коробочку, – умеет.

– Как, – удивился фарянин, – вы не слышали о тараканьих бегах?

Я был разочарован: всё чересчур прозаично, таракан оказался никакой не чудесной тварью, а обыкновенным насекомым со спринтерскими наклонностями.

– У Кози большое будущее, – продолжал уговаривать меня заключённый.

– Пардон, у кого? – уточнил я.

– У Кози, – фасеточные глаза указали на скромно скребущегося насекомого, – несомненно, он принесёт вам солидные деньги, и всё это за каких-то двести кредитов.

Если бы в той, в прошлой жизни, я стал бы скупать тараканов по двести рублей штука, то остаток жизни провёл в доме скорби. Но тут другая реальность, в которой может быть всё, даже то, чего быть не должно.

– Если он такой замечательный, зачем продаёшь? – задал я резонный вопрос.

– Послезавтра заканчивается мой срок, – вздохнул фарянин с таким видом, будто не особенно этому рад. Впрочем, мне нет до него никакого дела. А вот до таракана… В общем, я решил инвестировать в развитие нетрадиционных видов спорта, к каким относятся тараканьи бега.

Деньги с прощальным шуршанием исчезли в одежде торговца, коробок с тараканом перекочевал ко мне. Я сунул приобретение в карман и переступил порог медпункта. Ещё торгуясь с фарянином, я краем уха уловил какую-то возню, сопровождаемую короткими возгласами, и отнёс её к склочности Квинкера и вспыльчивости Дрона. Но я ошибался.

Декорация, представшая моему взору, была следующей: нога лейтенанта располагалась на шее лежащего на полу и тяжело дышащего мардака, Квинкер развлекался тем, что крутил у лица зэка-пенальца скальпелем, позаимствованных вероятно тут же, в больничке.

Чуть поодаль, в углу, с красной щекой, скорей всего от пощёчины, разорванным на груди медицинским халатом и чулком с огромной стрелой, сидела симпатичная девушка. Не скажу, что я впал в ступор, но некоторое оцепенение всё же испытал, потому что совершенно не ожидал встретить здесь представителя человеческой расы. Да ещё такого приятного. Только вот, что вся эта пантомима означает? Впрочем, догадаться нетрудно. Неприятная парочка, которую задержали мои приятели, домогалась докторши, о чём свидетельствует её пылающая щека и дефекты на её же одежде. Расстёгнутая ширинка на штанах одного из злодеев только подтверждала данную версию.

– Что здесь происходит? – тоном комиссара полиции, которому заведомо ясно всё, вопросил я. Обращался я не к кому-то конкретно, а как бы вообще, хотя смотрел на девушку. Тем более что она казалась смутно знакомой. Вот хоть режьте, но у меня было стойкое чувство, что мы раньше встречались. Впрочем, это скорей всего потому, что я давно не общался с людьми. В том числе с женщинами. Представительниц иных рас я к женщинам не относил. В самом деле, несмотря на потребности удовлетворять их с самкой жабоида или гермафродитом-фарянином желания как-то не возникало. Не настолько я проникся межгалактической интеграцией.

И вот передо мной настоящая, красивая, гневно сверкающая глазами девушка, надорванный халатик не вполне скрывает округлость, красивая нога оголена почти полностью… В кармане хрипло пискнуло, до меня не сразу, но всё же дошло, что непроизвольно я сжал коробок с тараканом. Так мои нереализованные желания едва не стоили жизни будущему чемпиону.

– Так что тут происходит! – хрипло повторил я.

– Эти два хлыща, – Квинкер задел скальпелем щёку оппонента, отчего тот взвизгнул, – решили возжелать вон ту, – зелёный палец указал в сторону медсестры, – человеческую самку, пардон, девушку, но встретив отпор не на шутку распалились, и если бы не наш с Дроном визит, ей пришлось бы туго. Нет, я не спорю, в межгалактических связях присутствует элемент экзотики и всё такое, но всё-таки обоюдное согласие должно быть. Обоюдного согласия, граждане, – Квинкер чиркнул, разумеется, не нарочно, скальпелем ухо злодея, – никто не отменял!

Завершив просветительскую беседу, он ткнул острой коленкой в пах оппонента, отчего тот громко ойкнул, а бывший таксист выступил с очередной инициативой.

– Ввиду всего вышеизложенного и принимая во внимание тяжесть содеянного, предлагаю осуждённых кастрировать в зале суда, – и демонстрируя серьёзность намерений обратился к соплеменнику: – Снимай штаны.

Злодей упал на колени, обхватил ноги Квинкера и, шмыгая, запричитал:

– Я не хотел, это не я, это всё он, – зелёная лапа указала на поверженного мардака, тот в ответ что-то невнятно прохрипел.

– Ничего не знаю, – пытаясь стряхнуть соплеменника с ног, проговорил Квинкер, – приговор окончательный и обжалованию не подлежит!

– Я заплачу! – взмолился приговорённый.

Квинкер на мгновение задумался, задрал морду к потолку, будто прикидывал снизойти до помилования или не стоит, наконец, вздохнул.

– В общем, я не против денежной компенсации, если только она достойная и удовлетворит пострадавшую, – прохиндей зыркнул на докторшу.

Зэк, поняв, что есть шанс избежать членовредительства, принялся рыться в карманах. Чего только там не было: куски жжёной резины, вата, красная тряпка, осколок зеркала и ещё бог знает что. Оставалось только дивиться, как такое количество барахла уместилось в четырёх не особенно объёмных карманах. Последнее, что достал на свет несостоявшийся насильник, был небольшой зелёный прямоугольник, как я понял по тоскливым жабьим глазам кошелёк.

Дрожащими, скорее от жадности, нежели от страха лапами зэк развернул портмоне. Затем ещё раз, и ещё, на глазах скромное вместилище денег превращалось в солидный лопатник. Вероятно, любовь к складкам, которыми природа щедро наградила пенальцев, нашла отражение и в конструкции кошелька.