– Конечно, помню, мадам, – ответила Левина, отмечая, как Елизавета без труда переходит с «ты» на «вы». Она не похожа на свою сестру, Мария всегда настаивала на вежливом обращении, даже когда находилась среди своих приближенных, словно напоминая самой себе о своем статусе. – Прошло много лет с тех пор, как я рисовала ваше величество. С тех пор многое изменилось.

Королева поджала губы и невнятно промычала что-то; возможно, она не одобряла напоминания о прошлом, а может, ей казалось, что разговор коснулся неприятной для нее темы. Может быть, думала Левина, Елизавета тоже вспомнила свою интрижку с Томасом Сеймуром. Это было добрых десять лет назад, и тогда дело едва не закончилось для нее плачевно. Большинство женщин не пережили бы такого скандала – Томас Сеймур был мужем Катерины Парр. Левина была свидетельницей ее позора, но бесчестье слетело с Елизаветы как вода с гуся. Может быть, и к лучшему, что Елизавета о нем не помнила – или делала вид, что не помнит.

Елизавета протянула руку, и Герой лизнул ее.

– Тот, кто кажется самым свирепым, – заметила она, – внутри мягкий как воск. Опасаться надо других.

Левина задавалась вопросом, что имеет в виду молодая королева.

– Все хотят выдать меня замуж, – неожиданно продолжала Елизавета. – Взять хотя бы Сесила. Он постоянно показывает мне миниатюрные портреты всех моих поклонников… – Она кивком указала на стоящего чуть поодаль государственного секретаря. Сесил поймал ее взгляд. Но королева тут же отвернулась от него и, едва заметно улыбнувшись, прошептала: – Притворюсь, будто не замечаю, что он ждет!

– Наверное, вам нелегко выбрать одного из стольких поклонников, – предположила Левина.

– Выйдешь за одного и обидишь другого. Помните, как получилось с моей сестрой? Выйдя за испанца, она лишилась народной любви. И потеряла Кале, потому что поддержала мужа. Вот что оказалось хуже всего. Мы, женщины… – Она огляделась. – Вот вы замужем, мистрис Теерлинк, и вы женщина искушенная, к тому же прочно стоите на ногах. Как вы относитесь к институту брака?

Левина подумала о Георге. После возвращения он стал очень холоден и почти не скрывал презрения к ее работе.

– В семейной жизни случаются осложнения.

– Да. Но… не чувствовать, что значит родить ребенка. – Мысли королевы куда-то уплывали, глаза становились еще печальнее.

Левина начала рисовать, и ей вдруг показалось, что не она сама, что ее рукой водит кто-то невидимый, над кем или чем она не властна.

– Большое искушение для многих – стать соправителем на английском троне.

– Да, мадам.

Елизавета опустила взгляд на рисунки, лежащие у нее на коленях, и, помолчав немного, спросила:

– Это ведь Джейн Грей?

Левина посмотрела на рисунок; внезапно она вспомнила девушку, слепо нащупывавшую плаху, алую струю крови. Картина у нее в памяти была такой живой, что она вздрогнула.

– Да, – ответила она, стараясь не выдать своих чувств. Ей не пойдет на пользу, если она признается в своих симпатиях к Греям.

– Ужасно. Я довольно хорошо ее знала. Она была очень набожной… – Левина старалась по выражению лица королевы угадать, что та имеет в виду, но прочесть мысли Елизаветы было невозможно. – Кажется, вы дружите с ее матерью.

– Да, мы с ней старые друзья. – Левина гадала, на что намекает королева.

– Я тоже люблю Фрэнсис. Она моя кузина. Но ее дочь, Кэтрин… – Елизавета презрительно поджала губы. – Она так похожа на своего отца! Он в их семье был настоящим государственным изменником. И все они теперь запятнаны из-за него. Генри Грей был слабым человеком. – Она непроизвольно положила руку себе на шею. – А другая сестра, горбунья… Какая она?

– Мэри необычайно умна, мадам. Она тихая и послушная девушка.

– Послушная? Что ж, ей по-другому нельзя, наверное. Если она так уродлива, как говорят, ей придется очень постараться, чтобы кому-то понравиться… хотя бы для того, чтобы ее не считали дьявольским отродьем. – Елизавета усмехнулась; Левина решила, что королева иронизирует. – Но раз она, как вы говорите, умна, значит, она это понимает?

– Леди Кэтрин также послушна – по-своему. – Левина решила, что стоит хотя бы попытаться изменить мнение королевы о бедной опальной девушке.

– Я бы не назвала ее послушной; от нее одни неприятности – причем самого худшего сорта. – Елизавета жестом приказала Сесилу подойти. – Мистрис Теерлинк, к сожалению, я должна заняться делами.

Левина начала собирать вещи, спрашивая себя, что Елизавета имела в виду под словами «неприятности самого худшего сорта». Она наблюдала, как Сесил раскладывает принесенные миниатюры, извлекая их из рукава, словно фокусник.

– Вот, – сказал он, поднося ближе одну миниатюру, – эрцгерцог Карл.

– Габсбург, Сесил? – нахмурилась Елизавета. – Кажется, партией с Габсбургом вы собираетесь нанести встречный удар нашей шотландской кузине, которая, судя по всему, претендует на наш престол и хочет отдать его французу?

– Она имеет в виду Марию Шотландскую, которая вышла за французского дофина, – прошептала мистрис Сент-Лоу, которая уселась рядом с Левиной.

– Верно, Франция готова сражаться за то, чтобы посадить эту шотландку на английский трон, – ответила Левина. Она представила Европу в виде большой шахматной доски с двумя ферзями.

– Эрик Шведский. – Сесил показал еще один портрет.

– Какой хорошенький! – Елизавета рассматривала портрет; было похоже, что она вот-вот рассмеется.

– Ваше величество, при всем моем уважении… – начал Сесил, но Елизавета перебила его:

– Мы шутим, Сесил, просто шутим!

Сесил не скрывал досады:

– Вашей благосклонности добиваются также Саксония и Голштиния…

– Покажите! – потребовала она, протягивая руку.

– Их портретов у меня пока нет. – Сесил был на грани отчаяния.

– Нельзя ожидать, чтобы мы согласились заключить брак, даже не видя претендентов. Может быть, нам никто из них не понравится!

Сесил вежливо усмехнулся, как будто Елизавета пошутила. Левине отчего-то казалось, что королева совсем не шутит, хотя в самом деле немыслимо, чтобы королева правила без короля. Хотя с Елизаветой все может быть возможным. Такой, как она, в самом деле еще не было.

В дальнем конце зала послышался какой-то шум; двери распахнулись настежь, и с поклоном вошел глашатай.

– Лорд Роберт Дадли! – объявил он.

Взгляд королевы мгновенно просветлел, загорелся, как фейерверк, и Левина заметила, как Сесил неодобрительно поджал губы. Как бы ей хотелось изобразить именно эту сцену – двое мужчин, которые борются за внимание своей королевы! Сесил смотрел настороженно, он напоминал жабу, которая следит за мухой. Из-за выпуклого лба он похож на ученого; рыжеватая бородка разделена надвое – такие были в моде много лет назад. Может быть, государственный секретарь причесывался так нарочно, чтобы показать: его не волнуют пустяки вроде моды. Но кто не заметит тонкой дорогой ткани его дублета, дорогой черной ткани, такой черной, что она поглощала свет, и позолоченных аксельбантов, а также белоснежного жабо и изящного покроя туфель? Впрочем, роскошь его наряда была вполне благопристойна и не бросалась в глаза.