В последний день октября 1560 года английский посол сэр Николас Трокмортон в письме из Парижа уведомил своего начальника, сэра Уильяма Сесила, о концентрации французских войск в Нанте и Орлеане под командованием герцога Гиза. К донесению он приложил копию приказа о сборе войск в Орлеане, а также… альманах Нострадамуса! Все эти дипломатические казусы объединяет то, что их авторам явно не нужно было объяснять своим правителям, кто такой Нострадамус. Его слава давно перешагнула Пиренеи, Альпы и Ла-Манш.

В письме от 3 декабря 1560 года тосканский посол Лоренцо Торнабуони писал своему государю Козимо Медичи, цитируя альманах Нострадамуса на следующий год: «Состояние здоровья короля все еще неопределенное. Вот что говорят люди, в частности Нострадамус, путем пророческого духа, который в своем предсказании на нынешний месяц говорит, что „юнец потеряет царство из-за внезапной болезни“».[100] И действительно, Франциск умер 5 декабря, а на следующий день трагически погиб 12-летний маркиз де Бопро, сын одного из младших принцев королевского дома. Испанский посол Шантоне писал Филиппу II 12 января 1561 года из Орлеана: «Было отмечено, что за месяц умерли первый и последний по порядку члены царственного дома. На следующий день после кончины короля мимо [маркиза] проехал какой-то юноша на большой лошади, которая… несколько раз лягнула его в голову. Эти трагедии вызвали при дворе ошеломление, в том числе из-за угроз Нострадамуса, которого стоило лучше высечь, чем позволять продавать свои предсказания, способствующие пустым суевериям».

Новым королем стал второй сын Генриха – 10-летний Карл IX. Другой венецианский посол Джованни Микеле сообщал в своем отчете: «Ныне этот государь рискует, как говорят, потерять глаз, что напоминает мне очень популярное во Франции пророчество знаменитого астролога по имени Нострадамус, которое угрожает всем принцам, утверждая, что королева всех их увидит на троне».[101] Опять Нострадамус!

Поневоле создается впечатление, что в те дни предсказания салонского пророка обсуждались чуть ли не в каждом доме.

В 1561 году Микеле Суриано вновь пишет Козимо Медичи из Парижа: «Что продолжает здесь вызывать подозрения, так это то, что астролог Нострадам, который уже давно всегда предсказывал правду о многочисленных невзгодах во французском королевстве и обрел доверие многих, предсказал королеве, что она увидит королями всех своих сыновей. Поскольку она уже видела на троне двоих, Франциска и Карла, остаются двое – Александр, герцог Орлеанский, и Генрих, герцог Анжуйский; второму 10 лет, первому семь. Королеве необходимо понять по их поводу, что такая задержка очень скоро вызовет полное разрушение королевства, поскольку, если и дальше будет продолжаться долгое царство отроков, не достигших взрослого возраста и управляемых опекунами, слишком нескоро придет король, наделенный верховной властью, которого слушаются подданные и уважают соседи, который внушит страх смутьянам и своими надлежащими замечательными деяниями вернет короне ее славу и величие».[102]

Здесь, вероятно, впервые упоминается знаменитая легенда о пророчестве Нострадамуса, сделанном при посещении им Парижа в октябре 1555 года. В присутствии Екатерины Медичи он якобы предсказал, что все четверо ее сыновей будут один за другим занимать французский престол. Никакие свидетели не подтверждают этот случай, и, вероятнее всего, предсказание было просто выдумано задним числом. Тем не менее оно почти сбылось – из четырех принцев королем не стал только рожденный в 1554 году Франциск, герцог Алансонский, а затем Анжуйский. Этот любитель авантюр истощил свой организм всевозможными излишествами и умер от лихорадки во время военного похода во Фландрию, едва дожив до 30 лет. Надо сказать, что все сыновья Генриха II отличались слабым здоровьем; это стало одной из причин, по которой они не оставили потомства и привели династию Валуа к печальному концу.

Велик соблазн предположить, что при виде принцев Нострадамус наметанным глазом врача определил их недолговечность, после чего и изрек свое предсказание. Им могло руководить и политическое чутье: слишком неустойчивой была политическая обстановка во Франции, чтобы юные, не блещущие силой и здоровьем короли могли долго усидеть на троне. Именно в такие эпохи интерес к предсказаниям обостряется как никогда, и этому обстоятельству Нострадамус не в последнюю очередь был обязан своей громкой славой.

1561 год начался с плохой для Нострадамуса новости. Похоже, призывы Виделя, Куйяра и других врагов провансальского оракула дошли до властей предержащих. 31 января был подписан так называемый Орлеанский ордонанс, 26-я статья которого гласила: «Поскольку те, кто предсказывает грядущее, публикуя свои альманахи и предсказания, переходят границы астрологии вопреки ясному Господнему велению, что не должны терпеть христианские правители, мы запрещаем всем печатникам и книготорговцам под угрозой тюрьмы и произвольного штрафа печатать или пускать в продажу какие бы то ни было альманахи и предсказания без предварительного ознакомления с ними архиепископов, епископов или тех, кому они это доверят. А те, кто составят или напишут такие альманахи, будут преследоваться нашими судьями в чрезвычайном порядке и подвергнутся телесному наказанию».[103]

Одним из авторов этого постановления был новый министр юстиции Мишель де л'Опиталь, который побывал проездом в Салоне в декабре 1559 года в обществе Маргариты Савойской и оставил стихи, в которых порицал Нострадамуса. Неприязнь л'Опиталя к астрологии доходила до смешного. Например, в послании, направленном кардиналу Лотарингскому перед его отъездом в Рим, канцлер предостерегал духовное лицо от опасностей Вечного города; кардиналу-де придется защищать свой эскорт от самых разных соблазнителей, в первом ряду которых называются местные астрологи. Таким образом, французское правосудие оказалось в руках человека, враждебного к астрологии вообще и к Нострадамусу в частности. Впрочем, верно и то, что для пророка, неизменно осторожного в выборе слов, не представляло никакой трудности получение епископальных разрешений, оговоренных ордонансом.

Тогда же Нострадамус был приглашен в Турин – то ли Екатериной Медичи, то ли герцогом Савойским, – чтобы посетить герцогиню Маргариту, которая тогда была беременна. Согласно Самюэлю Гишенону, автору «Генеалогической истории Савойского королевского дома», Нострадамус предсказал его отцу, что его супруга родит сына, которому суждено стать крупнейшим полководцем своего века. Нострадамус также составил гороскоп Карла-Эммануила Савойского, согласно которому герцог должен был умереть, «когда девятка будет предшествовать семерке». Действительно, Карл-Эммануил умер в возрасте 69 лет, хотя, поняв предсказание буквально, рассчитывал дожить до 97. Впрочем, никаких подтверждений этой истории не найдено.