– Я выйду,– сказал Пантелеймонов.

– Сидеть! – приказал Горенко.– Ходить под себя.

– Знаешь,– сказал Трошин, осторожно вставая с кровати.– У меня очень болит бок, даже обезболивающее уже не помогает. Но я все-таки сейчас...

– Не делайте резких движений, Трошин. Я в хорошей спортивной форме. И, кроме того...– пистолет выстрелил оглушительно, лампа в люстре разлетелась сотней осколков, посыпалась белая пыль с потолка,– у меня есть дополнительный аргумент калибром в девять миллиметров. В обойме еще одиннадцать патронов, вас трое, но доктора можно не считать. Так что по пять с половиной патронов на заболевшего. И, кроме этого, я могу ведь и не в лоб стрелять, а в конечности. Хотите попробовать?

– Спасибо,– сказал Трошин и сел на кровать,– я просто хотел убедиться.

– Ты псих долбаный! – Пантелеймонов принялся осторожно выбирать осколки стекла из волос.

– У меня и справка есть,– с довольной улыбкой сообщил Горенко.– А еще меня ищут по всей стране, устать от жизни я, кажется, не успею, так что я такие вещи могу вытворять, что вы себе и представить не можете. Пока.

Горенко вдруг замолчал, глядя перед собой, кивнул, спрятал пистолет в карман и сделал страшные глаза.

– К нам сейчас вот ка-ак прибудет начальник спецлагеря, и станет всем еще веселее.

И секунд через тридцать в палату вошел начальник спецлагеря.

Остановился возле самого порога и демонстративно обвел взглядом всех присутствующих.

На Горенко глянул вопросительно.

– А мне по сараю! – сказал Горенко.– Пусть слушают. Я ж так понимаю, стукачок и так уже прописан в сценарии, доктор... ну, доктор... доктор будет молчать, у него есть свой интерес... Правда, доктор?

Флейшман попытался что-то ответить. Даже встал с кровати, одернул рукава халата, набрал воздуха в грудь. И замер.

– Вот ваша Ассоциация полагает, что только им дано управлять людьми.– Горенко откинулся на спинку стула, казенный стул скрипнул, но выдержал.– Марионетки, там, то, се... А машинка на радиоуправлении? Гораздо интереснее! Гораздо. Вот вы общались с доктором, он все честно выбалтывал... настолько честно, что вам даже не пришлось ниточку использовать. Повезло вам обоим... Что? Не нужно бледнеть, начальник, я снова пошутил. Доктор просто сидел на Зеленой крошке, без воздействия Корабля. Честный наркоман. Я его лично угостил три месяца назад. Два месяца он нюхал, потом, когда все грянуло и его привезли сюда, добрый Леша Горенко не мог поставлять Флейшману зеленое колдовство, доктор жрал пилюли, в общем, неплохо смог сбить желание, но откуда он мог знать, что вот такие последствия возможны для любителей зеленого...

Горенко щелкнул пальцами – доктор Флейшман присел, вытянув руки перед собой. Пальцы щелкнули снова – доктор выпрямился, подняв руки над головой.

– И обратите внимание, я не произношу команды вслух, достаточно мысленного приказа. Правда, странная штука эта Зеленая крошка? Как будто ее кто-то специально придумал, чтобы человеков под контролем держать. И как все логично! Пролетел Корабль, прижал людей – возникают варианты. Первый: лечишься и остаешься более-менее нормальным.

Второй: нюхаешь Зеленую крошку, которой просто навалом у Корабля,– получаешь возможность общаться с себе подобными и управлять теми, кто пошел по третьему пути, по пути чистого удовольствия. И что самое забавное – выбор нужно делать сразу, и перерешать ничего не получится. Вылечился обычной химией – на тебя больше крошка действовать не будет. Понюхавши хотя бы раз, к Кораблю лучше не ходить. Мозги не выдерживают. И остается тебе только жить и дожидаться, когда тобой заинтересуется кто-то наподобие меня.

Упал – отжался! – приказал Горенко.– Двадцать раз.

Доктор стал отжиматься.

– Правда, забавно? – спросил Горенко у Трошина.

– Сука,– сказал Трошин.

– Это почему? – поинтересовался Горенко.– Что заставил его выполнять приказы? А ты приказов не выполнял? Даже тех, которые лично тебе не приносили удовольствия. И сам никому ничего не приказывал? Там, отжаться? Убить? Нет?

– Те приказы можно было не выполнять...– тихо ответил Трошин.

– Действительно? А что там насчет невыполнения при исполнении? Какая вам разница – человек выполняет ваши приказы потому, что боится их не выполнить, или потому, что в принципе не может отказаться? Нет разницы? Или есть? Вон Пантелеймонов готов выполнять любые приказы, лишь бы самому не пострадать, без порошка, без нити – просто так, по внутреннему убеждению. А доктор наш, Флейшман, начал бы отжиматься и без наркотиков. Я бы пригрозил ему просто насовать в рыло – и он бы...

– Девятнадцать... двадцать...– сказал доктор, встал с пола и отряхнул ладони.

Вот теперь Пантелеймонов испугался по-настоящему. Того, что происходило сейчас в палате, просто не могло быть на самом деле.

Нет, после появления Братьев многое изменилось. Эти Корабли, кормушки с бесплатным мясом из воздуха, шарики, способные висеть в воздухе сами собой,– странное, непонятное, способное даже убить, но не изменить человека.

А тут...

Начальник лагеря брезгливо поджал нижнюю губу, прошел в палату и сел на табурет, поправив полы кожаного плаща.

– Прикажите врачу отойти куда-нибудь,– попросил начальник недовольным тоном.– Мешает.

– А пусть он подремлет,– сказал Горенко и небрежно махнул рукой.

Флейшман послушно лег на кровать и закрыл глаза.

– А еще я могу ему приказать забыть все, что тут творилось.– Горенко, похоже, очень нравилось все, происходящее в палате.– Можно вернуть его на исходную – пробуждение после небольшого обморока. Но об этом – позже. Итак?

Начальник лагеря пожал плечами.

– И правильно,– одобрил Горенко.– Как я полагаю, Ассоциация «пауков» дала добро на работу со мной.

– И даже на выполнение ваших распоряжений,– добавил начальник лагеря.– Не знаю почему...

– А к ним уже обращались мои... э-э... коллеги и беседовали. Были найдены точки соприкосновения. Мы управляем наркоманами, вы – всеми остальными. Дележка почти честная. Правда, подвешивая – я правильно использовал ваш профессиональный термин? – подвешивая очередного инвалида, вы можете напороться на нашего клиента и мала-мала умереть. Но не будем о грустном.

Горенко оглянулся на Трошина, подмигнул и снова повернулся к начальнику лагеря.

– Что вы планировали делать до моего появления?

– Послезавтра мы планировали поймать Алексея Трошина при попытке изнасилования медсестры.– Начальник лагеря произнес фразу медленно и спокойно.– И поставить перед Алексеем Трошиным дилемму – работать на нас добровольно или немедленно, не дожидаясь нового Нюрнбергского трибунала, отправиться по неприятной уголовной статье на зону.

– Вот! – Горенко хлопнул в ладоши и оглянулся на Трошина.– Вот как вас ценят. Собрались вербовать в старых добрых традициях, с угрозами и подставами. А могли...