чтобы прикрыть злополучную миску чистым полотенцем, — а самое главное ещё знаешь что?

— Что? — подняла она на меня покрасневшие от слёз глаза.

— Эти штуки можно очень интересно подать. Например, как блюдо каких-нибудь северных варваров!

— О, да! — рассмеялась моя компаньонка, — Герцогине идея понравится.

Наша Жозефина, будучи женщиной тщеславной, но не такой уж и глупой, вполне отдавала себе отчёт в том, что при всей своей красоте, давно уже уступает место «примы» более юным конкуренткам из местного бомонда. Поэтому, не желая терять интенсивности привлекаемого к себе внимания, заняла нишу законодательницы мод на всякие новые интересные штучки. (Самой первой, кстати, свою колбасу я предложу именно ей.)

Удерживать первенство в этом соперничестве тоже было не так-то просто. Последняя её идея с моими сказками имела успех и пользовалась популярностью (мне за них даже немного доплачивали), но «ассортимент» экзотических новшеств требовалось постоянно пополнять. Поэтому, думаю, за радикально отличное от всего прочего блюдо Лукрецию однозначно ждёт премия. Не знаю уж какая, но окупить расходы на мантоварку — точно хватит.

Таким образом незаметно пролетало лето.

В один из дней ранней, пока ещё тёплой осени, случились сразу две неприятности. Нет, не так. Одна весть была всего лишь неприятной — во дворец ждали лорда Поля, второе же событие оказалась для меня просто катастрофическим.

Меня обокрали. Все сбережения, трепетно хранимые в специальном мешочке в недрах сундука — исчезли. Известие просто вышибло дух и, чтобы хоть немного собраться с мыслями, оценить ситуацию и понять, что делать, я убежала в свою любимую беседку в дальнем углу начинавшего красиво желтеть сада.

— Кого там «оценить ситуацию»?! Оценивать нечего — это крах. — слёзы градом покатились из глаз, крупными каплями шлёпаясь на рабочий блокнотик, лежавший на коленях, — придётся всё начинать с самого начала.

Я ведь уже почти всё продумала. Накопленной суммы было ещё не вполне достаточно для начала активных действий, но я ведь уже приближалась к заветной цифре, запрещая себе любые траты, лишаясь даже самой крохотной приятной мелочи. От этих размышлений стало так обидно, что я не сумела удержать эмоции и совсем уже горько расплакалась.

— Господи, и что же может заставить ТАК реветь?! — вдруг, как гром среди ясного неба, раздалось за моей спиной.

Я аж подпрыгнула на лавке, быстро натягивая на место «лицо». Мало того, что чьё-то присутствие оказалось в принципе неожиданным, так ещё и догадайтесь, кого это несло по тропинке от семейной часовни. Не больше — не меньше, Поля де Шамбор собственной персоной. И в серых, как осенний дождь, его глазах в этот момент читалось что угодно — раздражение, лёгкая тень любопытства, нетерпение — и ни намёка на сочувствие! Вот прям ни граммулечки!

— Тебя здесь только и не хватало! — заполонившее было душу отчаяние потеснила злость.

— Вы потеряли здесь любимую заколку? Или ваш кавалер заблудился по дороге к этой беседке? — окончательно раскаляя меня «до бела», выдвигал «версии» этот высокородный гад.

И тут «Остапа понесло». Серая Мышь открыла рот.

Глава 36

— Вы куда-то шли, достопочтенный лорд Филип Поль Мари дю Сен-Марк де Шамбор? — Нарочито чётко, демонстративно перечисляя все чудом всплывшие в памяти запчасти бесконечного списка имён этого нахала заявила я, — Будьте так любезны, проходите дальше. Я ни в коей мере не расчитываю на ваше сочувствие. И уж тем более меньше всего нуждаюсь в вашей иронии. Если вам не хватает милосердия просто пройти мимо, раз уж не имеете великодушия проявить участие и чужие слёзы вас только раздражают, то включите хотя бы свой во всех смыслах здоровый рациональный эгоизм и прекратите утруждать себя лицезрением столь неприятной для вас картины.

Сама не поняла, как всю эту тираду без запинки выговорила на одном дыхании, но на глазах вытянувшееся красивое лицо нахального гада вызвало у меня несказанное удовлетворение — хоть какая-то компенсация за потраченные нервы.

— Так тебе! А то ишь, какие мы важные! — вмиг перестав рыдать, мстительно подумала я.

Спасибо ещё, привыкший к тесному общению с моряками и «портовыми» людьми, капитан и судовладелец был гораздо проще в отношении межличностного общения, чем местная знать — опрокидываться в аристократический обморок от полученного отпора из уст бледной пигалицы, вроде, не собирался.

Но «проходить мимо» Поль, вдруг, неожиданно передумал, нерешительно переминаясь передо мной с ноги на ногу.

Я как-то не ожидала, что он не уйдёт, и тоже теперь не знала, чем продолжить или уже, наконец, завершить эту дурацкую немую сцену.

— Ну и ладно, я своё слово сказала — очередь за тобой. — злорадствовала я, краем глаза наблюдая за отчётливо нарисованными душевными метаниями на физиономии обидчика.

Мой гневный спич, кажется, крепко шокировал Поля бла-бла де Шамбора, оказавшись для него полной неожиданностью. (Для меня, кстати, тоже.)

— Похоже вас и в самом деле кто-то сильно обидел. Или расстроил. — после некоторых размышлений, без всяких там «ой, простите», «я не подумал» высказал он «глубочайшую» мысль, претендующую в своей очевидности на премию Дарвина.

— Дурак какой-то! Ясное дело — и обидел, и расстроил. - мысленно продолжала «булькать», но делиться своей бедой не спешила.

— Обычно юные барышни плачут из-за всякой ерунды.

— Почему обязательно из-за ерунды? — раздражённо не утерпела я.

— А из-за чего вообще реветь девушке ваших лет и положения? — кажется он тоже начинал закипать, — У вас ведь и забот никаких нет. Хлопаете… красивыми ресницами и получаете всё, что пожелаете, не прилагая никаких усилий.

Это он, видать, за весь мужской род сейчас обиду предъявил.

— Ага, «они играют на дешёвом контрасте, сказал навоз, когда запахли фиалки» — чуть прям вслух не брякнула я, едва успев вернуть с кончика языка цитату Ильфа и Петрова, — Фу-уф, дышим ровно, а то и так уже на пол смерти наговорила. — И вслух уже совершенно неожиданно призналась, — У меня деньги украли. Мои. Заработанные.

— Господи! Я уж думал кто-то умер. И чего было так убиваться? Что, много украли?

— Достаточно.

— Достаточно для чего? На новое платье теперь не хватает?

— Пять золотых луидоров, четыре ливра и девятнадцать су[3]. - зло отчеканила я.

— Фью-у-ить! — присвистнул он. — Ого! На платье явно многовато. И зачем вам такая сумма, милая барышня?

— Для дела.

— Вот так уж прям и для дела? — даже не пытаясь скрыть сарказм, «добил» меня он.

И в смеющемся взгляде его явственно читалось, всё, что он думает о дамочках в целом и обо мне в частности. Мол, ну-ну, когда это вообще в женской голове могла бы заваляться хоть одна путняя мысль. Тем более о «деле».

И тут я,