Но сколько бы я об этом ни думала, я никак не могу опустить руку и воткнуть его.

Изо всех сил пытаясь не поддаваться влиянию Райдена, я все-таки не понимаю, как мне совершить это простое действие – убить его жестокого брата.

Я убила сотни людей. Почему же не могу этого единственного?

Чертов Райден!

Я стараюсь утешить себя мыслью, что не стоит терять время на убийство. Конечно, сидя здесь, глядя на нож и раздумывая, я все равно потеряла время. Но это неважно.

Мне надо добыть карту.

Мне надо найти Райдена.

Я осторожно высовываю голову из каюты Драксена.

Отсюда никого не видно, но уже темнеет, поэтому трудно сказать наверняка. У штурвала никого – сейчас мы никуда не направляемся, судно никто не ведет. Драксен, видно, решил выждать и составить план проникновения в укрытие моего отца – если он еще не составлен. Неважно, что он решит, далеко ему все равно не проникнуть – у моего отца повсюду глаза и уши. Возможно, корабль уже замечен.

За последние дни мы миновали несколько маленьких безлюдных островов. Эта часть океана усеяна ими. Мой отец выбрал в качестве места встречи один из островов побольше. Сейчас мы от него не более чем в нескольких часах пути.

Я выхожу на главную палубу и еще раз осматриваюсь. У левого борта я замечаю какую-то возню и, сделав несколько шагов, вижу Райдена, отвязывающего шлюпку.

– Ты его убила?

Это первое, что говорит он.

– Удивительно, но нет.

– Спасибо. Это значит для меня больше, чем я могу выразить.

Я пожимаю плечами.

– Это, похоже, для меня? – указываю я на шлюпку, которая спускается на воду.

– Да. Я приказал команде спуститься в трюм. У тебя должно хватить времени добраться до укрытия отца. Единственное, о чем я тебя еще прошу, – дай нам небольшую фору, прежде чем посылать за нами короля.

– Если бы я собиралась послать за вами отца, то неважно, сколько у вас было бы времени. Вы еще живы только потому, что он вас никогда не искал.

Райден поднимает на меня глаза.

– Что это значит? Ты говоришь, что…

– Мое похищение было хитростью.

Выражение его лица сейчас просто бесценно.

– Но я думал, что ты решила воспользоваться похищением и обыскать корабль, раз уж тут оказалась.

– Боюсь, что нет. Я с самого начала запланировала, что меня похитят. Так приказал мой отец.

На его лице полное смятение.

– Но зачем королю пиратов посылать единственную дочь и наследницу на такое опасное задание?

– Он верит, что только я способна с ним справиться. У меня есть кое-какие способности, которых нет у других.

Райден отпускает веревку. Шлюпка, видно, уже села на воду.

– Ты и сейчас их используешь? Потому я и делаю это? Помогаю тебе?

– Если бы я их использовала, ты бы уже отдал мне карту. А раз ты так упорно ее от меня прячешь, можешь быть уверен – ты владеешь собой.

– У тебя изменились глаза, – говорит он, по-видимому, первое, что приходит в голову.

– Что?

– Когда ты здесь появилась, они были голубые. А теперь – зеленые.

Райден невероятно проницательный. Когда во мне есть сила океана, у меня голубые глаза. Когда она заканчивается, они снова становятся зелеными.

– У меня сине-зеленые глаза, – говорю я.

– Нет. Они точно изменились, – удивительно спокойно и без страха говорит он, опершись о леер. – Кто ты такая?

– Так я тебе и сказала!

– Ты – сирена?

Услышав это слово, я съеживаюсь. Странно слышать такое из уст Райдена.

– Не совсем.

– Твоя мать – сирена. Была история… Значит, слухи о том, что твой отец единственный, кто выжил, переспав с сиреной, – правда.

Есть ли смысл это отрицать? Мой отец все равно скоро начнет охоту за этим кораблем.

– Да.

– Но почему ты такая? Сиренам нужны мужчины для выживания, но они рождают только сирен. Почему в тебе больше от человека, чем от морского существа?

– Великолепный вопрос! Ты прав, я не совсем сирена, скорее полусирена-получеловек. Мое рождение – не совсем обычная история. Я расскажу тебе ее, если скажешь, где спрятал карту.

– Ну нет, такому искушению я не поддамся. Почему бы тебе не покончить с этим и не заставить меня?

– Так не сработает.

– А как сработает?

– Я скажу тебе. Только отдай мне, пожалуйста, карту, Райден.

– Извини, Алоса…

– Ладно. Тогда я отберу ее у тебя. Но я хочу, чтобы ты знал, что я терпеть не могу это делать.

Я снова выпускаю эту неестественную часть меня. Мне вдруг становится неудобно в собственной коже. По рукам и ногам бегут мурашки. Волосы, кажется, встают дыбом. Так явно осознавать все происходящее ужасно тяжело для разума.

– Ты снова это делаешь, – говорит он. – Ты изменилась.

Раньше я не встречала человека, который был бы способен заметить во мне эту перемену. Даже мой отец не мог. Как же это получается у Райдена?

– Я вызываю в себе ту часть меня, которую унаследовала от матери. Ненавижу ею пользоваться. Ужасно, неестественно себя в ней чувствую.

– Она дает тебе способность читать мои мысли?

– Нет, я только могу сказать, что ты чувствуешь.

Кажется, его это сильно встревожило. Почти мгновенно его эмоции из сияющих ярко-красных становятся светло-серыми.

Серый – интересный цвет. Когда он темный, как у грозовой тучи, это указывает на чувства, близкие к вине. Более светлые оттенки ближе к страданию.

Райдена охватила глубокая грусть. Но перемена была такой внезапной, что мне в голову приходит мысль, будто он думает о чем-то очень печальном нарочно, чтобы я не могла увидеть чего-то другого.

– Ты нарочно думаешь о грустном? – спрашиваю я.

– Меня пугает, что ты знаешь мои мысли.

– Не мысли. Я не знаю, почему ты грустишь. Только то, что ты думаешь о чем-то, от чего страдаешь.

Теперь мне нужно сыграть на его страхе. Страхе, что я найду карту. На себе он ее не прячет. Он уже должен понимать, что я обыщу его. Она где-то на корабле. Если я хочу ее найти, то должна идти за его страхом.

Я начинаю двигаться по палубе, одновременно заставляя его говорить.

– Как ты узнал, что я… не такая? – спрашиваю я, направляясь к правому борту, подхожу к ступеням, ведущим в трюм.

Внизу смеются и громко болтают пираты. Во всяком случае, я так думаю, поскольку их слышно даже сюда. Наверно, рады этому вынужденному простою.