– В тот день я очнулся и не мог вспомнить, что было перед тем, как я отключился. Сначала я думал, что потерял сознание от твоего удара, но не мог вспомнить, чтобы мы боролись. Напротив, мне припоминалось что-то совсем противоположное.

Я улыбаюсь про себя. Да, это была забавная ночь.

Райден все еще старается что-то спрятать под глубоким страданием. Если бы я пыталась угадать, то решила бы, что это горе связано со смертью его отца. Но когда он говорит со мной, в его чувствах проблескивает что-то красное. Особенно когда он упомянул ту ночь.

– Ну а потом был тот день, когда ты изменилась. Было похоже, будто ты стала совершенно другой. Ты не устраивала скандалов. Ты не разговаривала в своей обычной манере. Могу поклясться, что выглядела ты тоже по-другому. Сощурившись, я мог рассмотреть вокруг тебя легкое облачко света.

Это он уже выдумал. Когда я меняю поведение и речь – вызываю в себе сирену, – физически я никак не меняюсь.

– Я знал о карте моего отца с самого детства, – продолжает он. – Я знаю о сиренах, хоть и не до конца понимаю их суть. Я сложил обрывки своих знаний с тем, что знал о тебе и твоем отце. Связать все было нетрудно. Я подозревал уже задолго до этой ночи, задолго до того, как ты пела мне.

Я вижу в его печали только проблески страсти. Страха нет. Карты тут быть не может. Я начинаю подниматься на верхнюю палубу.

Райден следует за мной на безопасном расстоянии.

– Почему же ты не можешь заставить меня сказать, где она? Ты ведь усыпила меня, правда?

– Да, я тебя усыпила. Дважды. Но я истощила свои… – я не хочу произносить слово «силы», это звучит странно, – способности. Поэтому во второй раз мне не удалось навести на тебя глубокий сон. Я уже выдохлась.

– А как ты их восполняешь?

– Море. Оно дает мне силу. Чем ближе я к нему, тем сильнее.

Карты тут нет. Я спускаюсь по трапу и направляюсь к носу.

Я могу заставить человека видеть то, чего нет. Я могу внушать мысли. Я могу заставить верить в свои обещания. Я могу принудить его делать все, что я захочу. Все, что мне нужно сделать, – это запеть. Но не знаю, следует ли ему об этом рассказывать. Даже несмотря на уверенность, что мой отец скоро захватит этот корабль.

– Если захочу, я могу чувствовать все, что хотят мужчины. Я знаю каждое их желание. И использую это, чтобы получить то, что мне нужно. Я могу вызывать в себе эту способность и гасить ее, когда мне она больше не нужна.

И потерять себя, если зайду слишком далеко.

Услышав это, Райден замирает. Стоп, нет! Я вижу вспышку черного. Страх. Я останавливаюсь и осматриваюсь. Я прошла центральную часть корабля, где в небо устремляется грот-мачта.

– Так вот почему ты так себя ведешь? – спрашивает он. Думаю, он пытается меня отвлечь.

Я делаю несколько шагов к Райдену и снова возвращаюсь к грот-мачте.

– Что ты имеешь в виду?

– Все, что происходило, пока ты была на корабле. Все, что ты сказала и сделала. Ты читала меня? Давала мне то, что я хотел? Поэтому я чувствую, что должен тебя защищать? Или ты мне это просто внушила? Заставила чувствовать то, чего я никогда раньше не чувствовал?

Эти слова заставляют меня замереть.

– Райден, единственное, что я заставила тебя сделать, – это уснуть. Я не играла с твоим разумом и не делала ничего, чтобы манипулировать тобой. Я только однажды применила это к Драксену, чтобы найти карту. Все, что ты думаешь и чувствуешь, – это идет от тебя. Я ничего не делала.

Свет вокруг него становится голубым.

– Ты смущен, – говорю я. – Почему?

Он прищуривает глаза:

– Потому что я не понимаю тебя. И не знаю, чему можно верить.

– Можешь верить чему хочешь, но я говорю правду. А теперь, если позволишь, тут есть одна карта, которую мне нужно найти.

Я смотрю наверх.

– Марс, так? – спрашиваю я. Должно быть, именно там он ее спрятал.

Райден склоняет голову набок, чтобы разглядеть что-то позади меня.

– Что ты делаешь наверху?

Я так сосредоточилась на реакции Райдена на свои передвижения по кораблю, что не заметила, как кто-то подошел ко мне сзади. Я уже собираюсь обернуться, как вдруг чувствую резкую боль в затылке и падаю в черноту.

Все вокруг в тумане. Я различаю несколько силуэтов, но по большей части ощущаю только качку – раскачивание лодки на волнах.

– Она приходит в себя, – говорит кто-то.

– У нее все проходит быстрее, чем я думал. Стукни ее еще разок.

Меня снова накрывает чернота.

Холодно.

Вокруг очень холодно. Я чувствую холод на щеке. Он сковал мои пальцы. Просачивается сквозь одежду.

Веки отяжелели, но мне удается их поднять. Мой взгляд упирается в решетку. Я снова в своей камере?

Нет.

За прутьями решетки не стены трюма, а песок и деревья. Недалеко я слышу шум прибоя, хотя берега не видно.

Я одна.

Деревья шумят на ветру. Я дрожу от холода. По земле скользят и ползают разные существа, прокладывая свой путь. Звуки ночи меня не пугают.

Нет, то, что меня пугает, – это клетка. У меня больше нет моей песни. Нет отмычек. Нет никого рядом.

Впервые за долгое время мне и вправду очень страшно.

Только когда наступает утро, ко мне кто-то подходит.

Я не узнаю́ этого человека. Он высокий, хотя и не такой, как мой отец. Лысая макушка, темная борода. В левом ухе – пять золотых колец. Одет щегольски, хотя и в разбойничьем стиле. На бедре у него пистолет и меч. Хотя мне представляется, что вряд ли он часто ими пользуется. У него такой вид, будто он состоит из сплошных мышц и сухожилий, но, не будь я в клетке, уверена, я бы с ним справилась.

Он что-то достает из кармана, какой-то шар. А-а, да это же карта. Он подбрасывает ее вверх и лениво ловит. Представление специально для меня.

– Знаешь, кто я? – спрашивает он.

Голос у него именно такой, как я ожидала, – глубокий, низкий, требовательный.

– Меня это должно волновать? – равнодушно спрашиваю я, словно не сижу в клетке. Я горжусь своей интонацией. Она никак не выдает нервное напряжение, которое я ощущаю в животе.

– Меня зовут Вордан Серад.

Я скрываю удивление. Меня похитил третий пиратский лорд, и на этот раз похищение не было спланировано.

Во всяком случае, не мною.

Я пытаюсь изобразить уверенность и спокойствие.

– А ты знаешь, кто я такая? – спрашиваю я в тон Вордану.

– Ты Алоса Каллиган, дочь Бирроника Каллигана, короля пиратов.

– Отлично. Тогда ты понимаешь, как глупо сделал, поступив со мной таким образом.