Она содрогнулась, вспомнив его беззубую ухмылку. «Нет, только не Ион». Однако существовали другие. Сколько жизней она спасет, если сохранит в тайне происхождение ребенка?

Конечно, Ахман может с тем же успехом пойти на север с целью убить человека, что посягнул на его суженую. Ночь, да Каваль наверняка окажет ему такую услугу! Мысль ужасна и не из тех, от которых легко отмахнуться. Ахман может искренне верить, что действует во спасение мира, но в достижении цели он беспощаден, а Лишу – по крайней мере, то, что у нее между ног, – избрал вратами севера. Он убьет любого, кто прикоснется к ней.

«Так же как попытался убить Арлена». Верить в это не хотелось, и лучше не думать об этом, как и о лицемерном объяснении Арлена, но оба предполагаемых Избавителя слишком честны. Раз Меченый так сказал – придется поверить. Но речи Арлена темны, как и ухищрения Ахмана, когда тот говорил о Пар’чине. Пора принудить его к откровенности.

«Ночь, что он подумает, когда заметит, как растет мой живот?»

Издалека донеслась музыка, возвестила о приближении Рожера. Они условились поговорить наедине до прихода Арлена, но Лиша не осознавала, что уже так поздно. Она выглянула в окно и обнаружила, что сумерки почти сгустились. Забытое шитье лежало на коленях. С каждым днем небо темнело все раньше. Солнцестояние давно миновало, и свет убывал, а тьма набирала силу. Травница поежилась.

Но музыка усилилась и развеяла Лишины страхи и тревоги так же, как разгоняла демонов. Лиша поставила на огонь чайник и решила не закрывать дверь, знала, что Уонда патрулирует двор и не пропустит незваных гостей.

Вскоре Рожер вошел, держа в одной руке и скрипку, и смычок. Лиша быстро глянула на основание – меченого подбородника не наблюдалось.

– Оставил в гостинице, – пояснил Рожер и указал смычком на шаль Вруны. – Не могла дождаться, когда укутаешься в эту ветошь?

Лиша провела пальцем по старой вязаной ткани, без счета латанной-перелатанной искусными пальцами. В Лощине жили старцы, которые утверждали, будто она носилась еще в их отрочестве, более века назад. Лиша никогда ее не стирала, и шаль по-прежнему пахла Бруной, возвращала во времена, когда хижина была безопаснейшим местом на свете.

– У тебя свои талисманы, Рожер, у меня свои.

Рожер проигнорировал одежные крючки и швырнул на спинку кресла свой пестрый плащ-невидимку, помеченный лично Лишей. Сверху повесил мешок с чудесами, плюхнулся на сиденье, положил на стол ноги и приютил под подбородком скрипку.

– Истинно и справедливо.

Лиша направилась за чашками и печеньем, по ходу пнула кресло, столкнув ноги Рожера со стола.

– Что ты наплел женам, чтобы явиться без сопровождения?

– Все вышло натуральнее, чем ты думаешь. Меня погладили по головушке, сказали какую-то чушь о костях и отпустили.

– В этих костях нет ничего натурального, – заметила Лиша и подала чай.

– Честное слово, – кивнул Рожер. – Но их сила вполне ощутима.

Лиша подавила желание сплюнуть.

– Костыль, чтобы малость развить их догадки! Но будь они такими могущественными, как внушают нам дама’тинг, красийцы уже надели бы покрывала на всех северянок и поставили под копья мужчин.

– Костыль неплох, – возразил Рожер, отхлебнул чаю и скривился. – Вечно ты жалеешь сахара.

Он вынул из кармана флягу и плеснул в чашку жидкость карамельного цвета. Лиша нахмурилась, но он улыбнулся и отсалютовал чашкой.

– Теперь порядок. Но про чай и демоновы кости поговорим потом. Времени мало, а нужно обсудить эту ненормальную.

Лише было незачем спрашивать, кого он имеет в виду. В памяти промелькнул образ Рейны Таннер – молодой женщины, что подняла над головой Энкидо. В тот миг Лиша присмотрелась к ней повнимательнее. За Воронцовыми метками и зычным рыком скрывались хорошенькое круглое лицо и тело, которое устыдило даже Лишу, – оно играло мышцами и в то же время сохранило все подобающие женщине изгибы.

«Неужели он и хотел такую? – подумала она. – Женщину, способную голыми руками задушить демона?»

Если да, Ренна не виновата. Корить ее несправедливо.

– Мы не знаем, Рожер, безумнее ли она, чем он сам.

Рожер рассмеялся:

– Не хочу быть вестником, Лиша, но Арлен безумен до обалдения. Я обязан ему жизнью и не забуду этого, но он всегда идет налево, когда нормальные люди поворачивают направо.

– Поэтому и силен, – отозвалась Лиша. – И то же самое можно сказать про тебя.

– В жизни не видел нормального жонглера, – пожал плечами Рожер и отхлебнул еще. – Болтают, что он ее сговорил. Думаешь, это серьезно?

– Их сговор нас не касается, Рожер.

– Демоново дерьмо! Он, провалиться мне в Недра, касается всего белого света, а тебя – в первую очередь.

– Почему вдруг? – вскинулась Лиша. – Мы сблизились на пять минут год назад и больше об этом не говорили.

– Скорострел, да? – хмыкнул Рожер. – В сагах о подобном не услышишь.

– Нас… прервали, – смутилась Лиша и вспомнила лесного демона, который разомкнул их объятия. Никогда еще она не испытывала такой ненависти к подземнику. – Но из-за этого его дальнейшие похождения не становятся моим делом.

– А ты знаешь, что они остановились у Смитта? В том же сволочном коридоре, где и я. Мне придется слушать их каждую ночь. Смиттова дочка, Мелли, говорит, что после охоты на демонов из-за них стены трясутся.

Чашка в руке Лиши задрожала, и она взяла ее крепче. Рожер указал смычком:

– Проняло? Вот почему это тебя касается.

– Уже близко, – произнес Арлен.

Они шли к хижине травницы и уже отклонились от края великой метки примерно на милю. Дорога была меченой, но Арлен предпочел срезать путь и идти средь деревьев. В какой-то момент Ренна заметила знакомое место.

– До твоего старого укрытия рукой подать.

– За Лишей нужен присмотр, – объяснил Арлен. – Умница, но иногда из-за этого попадает в беду.

В памяти Ренны в который раз за последние часы вспыхнул образ Лиши Свиток в тронном зале. Раньше она плохо представляла себе эту женщину – отважную, умную, богатую, любимицу жителей Лощины, но Арлен ни разу не обмолвился, что она вдобавок красива, как рассвет, и отличается тем самым кротким, беспомощным видом, который обожают мужчины.

– Ты держался поближе, чтобы Меченый мог ринуться ей на помощь, как герой из застольных баек?

Арлен остановился и вздохнул. Потом повернулся и посмотрел ей в глаза:

– Давай заключим сделку, Рен. Ты рассказываешь мне во всех подробностях, как ублажала Коби Рыбака, а я тебе – как ублажал Лишу Свиток.

Ренна вспыхнула от гнева, к ней тут же метнулась внешняя магия, она насыщалась эмоциями и усиливала их. Сильные чувства проступают в магической ауре, что окружает людей по