ты думаешь. Мы работаем не в районной больнице.

— Не совсем так, — перебил Елену Ванечка. — Временно мы работаем здесь и даже кое-кому помогли.

— А на самом деле?

— Женщина, у которой мы только что были, и ее, как ты говоришь, детеныш совсем не те, за кого себя выдают. Они очень опасны.

— Вот уж вы меня не удивили, — сказала Верка. — Я это и без вас знаю. Еле из пожара выбралась! Значит, Оксану они убили?

— В широком смысле слова — они.

— В широком, в узком! Да говорите вы, как люди!

И тут снова ожила доминошка.

— Ты уверен, что он умер? — спрашивала женщина. Голос звучал очень близко, словно она находилась с ними в одной комнате.

— Такой настырный попался — чуть все нам не загубил! — ответил детеныш.

— Ты уверен?

— Я ему глотку перекусил. После этого не оживают.

Странно и страшно было слышать детский голосок, произносящий такие слова.

— Сейчас пойдем или темноты дождемся? — спросила женщина. Детеныш не ответил.

— Я выйду на связь с Москвой, — сказала женщина.

— Погоди, — остановил ее детеныш. — Нас могут подслушивать. Ты же не знаешь, кто эти доктора на самом деле. Надеюсь, ты им не веришь?

— Конечно, не верю. Теласса грандиоза! Это не случайность.

— Тогда никакой связи.

Доктор Ванечка подошел к столу, где лежала доминошка, чтобы лучше слышать. Голоса удалились, словно женщина с детенышем вышли в соседнюю комнату.

— Где «жучок»? — спросила Елена.

— В горшке с цветами.

Издалека донесся голос женщины:

— Сначала проверим, уехали эти врачи или еще здесь ошиваются.

— Я это сделаю, — сказал детеныш. — Быстренько. Главное, чтобы они не отсиживались у Верки!

Детеныш еще не договорил, как Ванечка кинулся к двери.

— Быстро в машину! — крикнул он. — Они не должны нас здесь видеть!

Елена с Веркой побежали за ним.

Машина стояла перед домом.

Они прыгнули в машину, и Ванечка сразу рванул вперед, проскочил два переулка и повернул на Бирюзовую.

Глава 8

Они проехали мимо дома Папани, где жила Оксана, и свернули в проезд между домами.

— Удачно, — сказала Елена. — Даже из переулка нас не видно.

— Теперь можно дух перевести, — сказал Ванечка.

Стало тихо, только дул ветер, который никак не мог решить, то ли снова пригнать тучи, то ли отдохнуть.

— А кого они имели в виду? — робко спросила Верка. — Кому он… глотку перекусил?

— Я не знаю, — ответил Ванечка.

— А вдруг это Олег Владиславович?

— Почему ты так думаешь?

— Потому что он не пришел к больнице, потому что его нет в поселке, потому что Папаня его ждет… Потому что они его ненавидят!

— Все может быть, — тихо произнесла Елена.

— Он один из вас? — догадалась Верка.

— Вовсе нет. Похоже, он такая же жертва, как и ты.

В машине было тепло, но сидеть здесь было неправильно. Надо было действовать, а доктора не спешили, словно не вовремя задумались.

— Я маленькая, — сказала Верка. — Давайте я в сарайчик к Папане загляну. А может, Олег вернулся.

— Не стоит, — сказал Ванечка и почесал ногтем открывшиеся заячьи зубки. Очень смешно у него получилось.

— Беги, — сказала Елена.

Верка, пригнувшись, добежала до сарайчика. Папаня все храпел.

В доме было пусто. Олег не возвращался.

Верка добралась до кухни и выглянула в окно, выходившее на участок.

И замерла.

Хоть ее и не видно снаружи.

По участку деловито шагал детеныш. Он крутил головкой, словно вынюхивал добычу.

Потом детеныш исчез.

Верка увидела на полу кожаную папку, с такой ходят начинающие чиновники. То ли она упала с кухонного стола, то ли ее спрятали.

К папке была прикреплена металлическая табличка с завернутым уголком: «О. В. Устиновский».

Верка подняла папку.

Детеныш не появлялся.

Верка раскрыла папку.

В ней лежало несколько листов, напечатанных на принтере. И фотографии.

Нехорошо копаться в чужих вещах, но сейчас от этого могло многое зависеть.

Если бы вы спросили Верку, что именно, она бы не ответила, хотя и чувствовала, что это именно так.

Фамилия Устиновский была знакомой. Верка ее где-то слышала.

Верка оглянулась.

Может, Олег что-то оставил, какой-нибудь знак?

На продавленном диване валялась фотография.

На ней были сняты три молодые женщины.

Они улыбались. Они были счастливые и здоровые.

Женщину справа Верка не знала, в центре стояла блондинка Оксана, которую детеныш только что взорвал в морге. А слева Верка увидела свою маму.

Она оторвала взгляд от фотографии и перевернула ее.

На обороте было написано: «Пташки, 23 июля 1994 года».

То есть семь с лишним лет назад.

Верка схватила фотографию и побежала прочь из дома.

Сердце билось так, словно она пробежала два километра, спасаясь от волков.

Но стоило ей открыть дверь, как она сразу же вспомнила о детеныше. Он мог подстерегать ее.

Ветер стих, тучи плыли медленно, словно устали носиться над землей. День кончался. Сумерки еще не наступили, но воздух стал вечерним. Вдруг запела какая-то птичка, защебетала, зачирикала, хотя в сентябре птицам петь уже не положено. С деревьев слетали листья, правда, еще не желтые, но с каждым днем их будет оставаться все меньше.

Недалеко загудела электричка. Видно, не хотела останавливаться в Пташках и предупреждала пассажиров, чтобы на нее не рассчитывали.

Верка, пригнувшись, бросилась к кустам.

И чуть не умерла от страха, потому что услышала женский голос:

— А мы тебя ждем!

Верка была настолько уверена, что ее подстерегает та женщина, что не сразу узнала голос Елены Борисовны.

— Ну я сегодня буквально умру, — сказала она.

— Девочка права, — укоризненно сказал Ванечка. — У нее напряжены нервы… Ах, какой все это ужас!

Верка протянула ему фотографию.

— Кто это? — равнодушно спросил Ванечка, словно на снимке была изображена египетская пирамида.

— Ванечка, — сказала Елена Борисовна. — Не притворяйся. Мы с тобой отлично знаем, кто они. В нашем банке данных есть фотографии всех исчезнувших женщин… Это Оксана, она была в больнице. Это Верочкина мама. А это Устиновская.

— И вы не знаете, кто она такая? — спросила Верка.

Любому человеку приятно быть умнее своих собеседников. Так уж мы устроены. И Верка от нас с вами не отличается.

— Ты что-то знаешь? — быстро спросила Елена.

— Если она Устиновская, значит, это жена Олега Владиславовича.

— Не может быть! — прошептал Ванечка. — Как же мы не догадались?

— Удивительно не это, — сказала Елена Борисовна. — Но даже в Москве их не связали друг с другом. Муж и жена!

— Пора вернуться к машине, — сказал Ванечка.

— А может быть, забраться на чердак этой дачи? — предложила Елена Борисовна. — Оттуда будет лучше видно. А я всегда больше доверяю собственным глазам, чем всем приборам, вместе взятым.