Так, в относительном безделье прошло три дня. Пока Липатов не огорошил своих бойцов новостью: «Варяг» собирается покинуть орбиту Альвалы.

— А как же мы? — задал недоуменный вопрос Ким.

— А никак, — горько пожал плечами подполковник. — Доставить нас на орбиту все равно не на чем. Нашу миссию руководство считает проваленной. Договориться о чем-то с Высокими, в сущности, не получилось — всем очевидно, что они просто тянут время. Посол в сознание не пришел, да и если Дубов выкарабкается — дальше-то что? В войну с восставшими мы уже, считай, вступили, с ними говорить не о чем. Теперь «Варяг» нужен скорее на земной орбите как еще один силовой аргумент России в противостоянии. А мы? Нас обещали забрать следующим рейсом, когда с «Варягом» прибудет новый челнок класса «орбита — поверхность».

— И когда он будет, этот новый рейс? — спросил Илья.

— Вот хотел бы я тебе ответить конкретно, студент. Очень хотел бы. Но не могу. Не знаю я, Илья. Как минимум через четыре-пять месяцев. Хотя вы, парни, и сами все понимаете.

В комнате повисло тягостное молчание. Илья чувствовал себя придавленным новостью, как бетонной плитой. А ведь к тому все и шло, если подумать. Миссию они, по сути, провалили, забрать их на борт возможности нет, не просить же об этом китайцев. Не будет «Варяг» бесконечно их ждать. Хотя… Илья вспомнил про альваланский звездолет на отбитом у гвардейцев космодроме и чуть было не сказал об этом во всеуслышание. Но в последний момент прикусил язык. Во-первых, он не в рабочем состоянии и времени заниматься им ни у кого, скорее всего, нет. Во-вторых, все же лучше об этом поговорить наедине с Липатовым или Элитьен.

— Решение уже принято окончательно? — поинтересовался Ким после долгой паузы.

— Нет. Но я бы не обольщался, парни. С «Варяга» нам скинут оставшиеся боеприпасы и снаряжение, повесят на орбите спутники слежения и отбудут на Землю дней через пять или шесть.

— А к нам тем временем приплывет еще пара дивизий гвардейцев и зачистит всех под корень, — горько сказал Борис.

— А спутники без «Варяга» вынесут в ноль через сутки-двое, — добавил Илья.

— От нас зависит, — возразил Липатов. — Я не знаю точных раскладов, но сомневаюсь, что Революционный Совет после такого поражения сумеет быстро нанести новый удар. Будем учить воевать гильдейцев, что нам еще остается?

— Видел я, как они дрались, — проворчал офицер. — Толку от них почти никакого.

— А если бы тебя выдернули из аудитории годика так четыре назад, сунули в руки арбалет и через три часа бросили против гвардейцев, ты бы лучше воевал? — заметил Липатов. — Сильно сомневаюсь. Их бы вооружить, обучить, поставить толковых командиров — и толк будет. А так… Ладно, товарищи офицеры, думайте о приятном. Мы тут на всем готовеньком, вокруг полно баб, выпивка присутствует, а на Земле каждому на банковский счет капают нехилые «боевые». И вообще — гордиться надо! Мы же какие-никакие, а первооткрыватели новой планеты! Люди с риском для жизни годами в снегах на полюсе живут, и ничего. Короче, отставить нытье. День будет — пища будет. На Элии выкарабкались и здесь выживем. Ладно, мне пора к Ярцеву. Держитесь веселей, народ, — прорвемся!

Этим же вечером случилось еще одно событие. Одна из дружинниц Элитьен поймала Илью, в одиночестве прогуливавшегося у казармы первого взвода, и попросила следовать за ней. Высокая хотела поговорить с Ильей.

Выглядела Элитьен неважно. Дело было даже не во внешних признаках, которые с натяжкой можно было списать на неизбежную на войне усталость: мешки под воспаленными глазами, сероватый оттенок отливающей синевой кожи. Хуже было другое — она выглядела неправильно. Такой ее Илья еще не видел — безупречно прямая спина словно подломилась, плечи опустились вниз, от благородной осанки ничего не осталось. Словно перед ним сидела не благородная госпожа — повелительница рода Иллор, а обычная, до смерти уставшая женщина.

— Садись, — коротко приказала Элитьен. Тон голоса Высокой был равнодушно-усталый, безнадежный, это чувствовалось, несмотря на автоперевод.

— Наливай. — Рука Высокой показала на стоявший на столе одинокий кувшин. — Выпьем напоследок, поговорим. Надо же решить, что с вами делать, прежде чем я уйду. Да и так… хоть попрощаемся. Ты мне, Илья, как ни крути, получаешься сейчас самый близкий друг. Никогда не думала, что в свои последние часы буду говорить с землянином, но у Творца свои шутки…

Илья молча налил себе полный стакан нренна, посмотрел в тусклые глаза альваланки и немедленно опрокинул его в глотку. Икнул, поморщился, подождав, пока уляжется пожар в пищеводе, и спросил:

— Что случилось, Высокая?

— Мы проиграли, Илья.

— Разве? Гвардейцы разбиты начисто.

— Да, это была славная война. От такого поражения Революционный Совет оправится еще не скоро. Я им отомстила за все. Но, к сожалению, все это оказалось бессмысленно. — Элитьен налила до краев свой стакан и опрокинула внутрь, даже не вздрогнув, словно воду выпила.

— Ага, кажется, начинаю понимать, — твердо, с нажимом сказал Илья. Унылый вид Элитьен нисколько не вызывал в нем сочувствия, даже наоборот, почему-то разозлил. Нашла, понимаешь, время для рефлексий. — Тебя лишили-таки благородного звания?

— Да, — голос Высокой был по-прежнему безжизненным. — И не только меня, весь род. За сотрудничество с восставшей гильдией Тритт сегодня утром род Иллор и род Иноэрн большинством голосов были извержены из благородного звания. Меня даже не выслушали, мою речь отказались транслировать в зале Совета. Старая карга Итлалль была великолепна в своих завываниях: «Никаких послаблений во время войны» и «Мы должны сплотиться единым фронтом против мятежников, выкинув из наших рядов гнилых отщепенцев и соглашателей». Высокий Совет был собран и проведен молниеносно, большинство родов так и не успело вникнуть в проблему. И все. Рода Иллор больше нет.

— Как нет? А ты, твои люди, замок, все мы, наконец? Этого тоже нет?

— Пока есть. Но не вижу смысла оттягивать неизбежное. Высокого рода нет. Мои подчиненные формально стали свободными, клятвы, данные ими роду, сейчас ничего не значат. Мне самой нет смысла жить. Надо подумать о том, как уйти красиво. Что, на твой взгляд, достойней: яд или холодный металл?

— Подожди, Элитьен, не гони впереди паровоза, — прервал ее офицер, стараясь собраться с мыслями.

— Какого паровоза?

— Неважно, не бери в голову. Давай лучше выпьем.

— Давай, — альваланка равнодушно потянулась к кувшину.

— Так вот, — продолжил Илья, отставив чуть погодя пустой бокал. — По сути, что меняется? Ну лишили тебя благородного звания. Теперь дружина и рабы разбегутся? Куда?

— Может, кто-то из них решит уйти красиво вместе со мной, — ответила Элитьен. — Рабы, наверное, примкнут к гильдии Тритт, дав присягу на верность. Дружина? Не знаю, кто-то будет пытаться жить сам, кто-то пробиваться к другим благородным, кто-то перейдет на службу гильдии.