– А как быть с экспортируемым лесом?

– Тоже головная боль.

– Нельзя же допустить, чтобы он сгнил.

– Ни в коем случае.

– Насекомые не должны добраться до него. А тут еще дождь.

– Ох уж этот дождь.

Калеб подставил ладонь под дождь, который в тот момент едва моросил.

– А в Британской Колумбии сухо вот уже месяц. Странно. Там сухо, а тут сырость. Обычно бывает наоборот.

Он выжидательно посмотрел на нее.

Она выжидательно посмотрела на него.

– Что привело вас сюда, Рейчел?

Рейчел всегда терялась в догадках относительно того, что рассказывает Брайан другим о ее приступах. Он уверял ее, что не говорит об этом никому, но, как ей казалось, все-таки делился этим, особенно после нескольких рюмок. Знакомые наверняка удивлялись, почему Рейчел не пришла на ту или иную вечеринку, почему в прошлый День независимости она не ходила вместе со всеми на Эспланаду – смотреть фейерверк, почему ее редко видят в барах. Калеб был проницателен и явно обратил внимание на то, что он встречал Рейчел исключительно в надежных местах (обычно у нее дома) и в небольших компаниях. Но знал ли Калеб, что она вот уже два года не садилась за руль и до прошлой субботы не ездила на метро? Знал ли он, что однажды – дело было на фуд-корте торгового комплекса «Пруденшл-сентр» – она не могла сдвинуться с места и сидела на полу, окруженная заботливыми охранниками, пока не приехал Брайан?

– Прошлась по здешним магазинам, – объяснила Рейчел, махнув рукой в сторону площади.

Калеб вопросительно смотрел на Рейчел, в чьих руках не было никаких пакетов.

– Но не нашла ничего интересного. Неудачный день. – Она перевела взгляд на здание, возле которого они стояли. – А потом подумала: может, зайти к вам? Проявить интерес к делам мужа.

– Хотите подняться? – улыбнулся он.

В голове у нее промелькнули возможные варианты ответа:

«Пожалуй, я загляну в его кабинет, чтобы… (что?)»

«Он забыл (что?) в ящике стола, и…»

«Значит, тут его командный пункт. Не возражаете, если я немного посижу здесь? И закройте, пожалуйста, за собой дверь».

– Там у вас все по-старому? – спросила она.

– Да, ничего нового.

– Тогда, пожалуй, не стоит и заходить. Я ведь завернула сюда просто так, по пути.

Калеб кивнул, как будто это звучало логично.

– Может, поймаем такси на двоих? – предложил он.

– Было бы здорово.

Они прошли по Уинтроп-стрит и пересекли Кеннеди-стрит. Было около пяти, и транспорт, направлявшийся в сторону Гарвардской площади, завяз в пробке. Чтобы уехать на такси в обратную сторону, надо было пройти квартал до отеля «Чарльз». Но если минуту назад небо над ними было затянуто ровной оловянной пеленой, то теперь в нем угрожающе висела черная туча.

– М-да, ничего хорошего это не предвещает, – сказал Калеб.

– Да уж.

Дойдя до конца Уинтроп-стрит, они увидели, что на стоянке перед «Чарльзом» свободных такси нет. По направлению к реке улицы были так же плотно забиты машинами, как и по направлению к площади, если не плотнее. Сгустившаяся над ними чернота громыхнула. В нескольких милях к западу небо рассекла молния.

– Не пропустить ли по стаканчику? – предложил Калеб.

– Или по два, – отозвалась Рейчел, и тут тучу прорвало. – О господи.

Налетел ветер, и от зонтов было мало толку. Они кинулись обратно по Уинтроп-стрит. Дождь стучал по зонтам громко и ощутимо, от тротуара разлетались брызги. Струи воды атаковали их слева и справа, спереди и сзади.

– «Грендел» или «Шей»? – спросил Калеб.

До кафе «Шей» на противоположной стороне улицы надо было бежать под дождем ярдов пятьдесят, а если бы вдруг ожила пробка, то еще больше, до самого перехода. «Грендел» же был рядом.

– «Грендел», – решила она.

– Правильно, – одобрил Калеб. – К тому же для «Шей» мы староваты.

В холле они прислонили зонтики к стене, рядом с десятком других. Калеб снял насквозь промокшую бейсболку. Его каштановые волосы были подстрижены так коротко, что он выжал из них всю влагу, проведя по ним ладонью. Они разделись, повесили пальто на вешалку, и официант провел их к столику. Ресторан с баром «Гренделс ден» размещался в полуподвальном этаже, так что за окном пробегали туфли самых разных фасонов. Вскоре дождь полил как из ведра, и больше никакой обуви не было видно.

«Грендел» помещался здесь с давних пор: Рейчел помнила, как ее не пустили сюда с липовым удостоверением личности в девяностые годы, и, более того, ее мать вспоминала, что посещала это кафе в начале семидесятых. Посетителями были в основном студенты и преподаватели Гарварда. Туристы заглядывали сюда преимущественно летом, когда на улице, среди зелени, выставляли столики.

Официантка принесла вино для Рейчел и бурбон для Калеба, после чего удалилась, оставив меню. Калеб вытер мокрое лицо и шею салфеткой.

Некоторое время они ничего не говорили – только фыркали и прищелкивали языком, глядя за окно. Вполне возможно, что такого дождя они не увидели бы еще много лет.

– Как малышка? – спросила Рейчел.

– Это что-то невероятное, – просиял Калеб. – Знаете, в первые девяносто дней их взгляд сосредоточивается только на груди и лице матери, так что я уже начал чувствовать себя посторонним. Но на девяносто первый день А-Бэ посмотрела прямо на меня, и тут я пропал.

Шестимесячную дочку Калеба и Хайи звали Аннабель, но Калеб с двухнедельного возраста называл ее не иначе как А-Бэ.

– Будем здоровы! – поднял бокал Калеб.

Рейчел дотронулась до его бокала своим:

– И да минует нас воспаление легких.

– Будем надеяться.

Они сделали несколько глотков.

– А как Хайя?

– Хорошо, – кивнул Калеб. – Нет, и вправду хорошо. В восторге оттого, что стала матерью.

– В английском совершенствуется?

– Без конца смотрит телевизор. И это неплохо помогает. С ней теперь вполне можно поговорить, если набраться терпения. Она очень… тщательно подбирает слова.

Калеб привез Хайю из Японии. Он кое-как говорил по-японски, она почти не говорила по-английски. Через три месяца после приезда они поженились. Брайан этого не одобрял – утверждал, что Калеб не годится для семейной жизни. И потом, о чем они могут беседовать дома, за столом?

Рейчел призналась себе, что Калеб предстал перед ней в новом свете, когда познакомил ее с Хайей, сияющей, молчаливой и услужливой женщиной, лицо и фигура которой были способны пробудить самые необузданные желания. Рейчел не знала, что еще могло привлечь в ней Калеба. Казалось, между ними установились отношения «хозяин – прислуга». Возможно, в этом проявлялось тайное стремление Калеба выглядеть настоящим мужчиной? А может быть, она бесилась на Калеба из-за того, что его жена всего лишь не говорила по-английски, в то время как Брайан, его партнер, женился на затворнице?