– «Типа»? – спросила Рейчел.

– Я все понимаю. Но если бы ты увидела, как он похож на меня, ты поняла бы, что в этом есть нечто жуткое, сверхъестественное. Подойти к самому себе и представиться? Прямо триллер какой-то.

– Но это же был не ты, это был…

– …Скотт Пфайфер из Графтона, штат Вермонт, я знаю. – Брайан обычно называл его именно так, словно это формальное имя делало Скотта менее реальным, каким-то персонажем театрального фарса. Скот Пфайфер из Графтона, штат Вермонт. – Я, между прочим, сделал целую серию его снимков.

– Что ты сделал?

– Я же сказал, что стал следить за ним.

– Ты сказал, «типа следить».

– Я снимал его камерой с переменным фокусным расстоянием, делал разные снимки – анфас, в профиль, справа и слева, с опущенной головой и поднятой. Затем я вставал перед зеркалом в своей ванной и подносил фотографии к своему лицу. Честное слово, разница только в том, что лоб у него на четверть дюйма выше и нет шишки на носу.

Шишка на переносице Брайана была результатом травмы, полученной в пятом классе средней школы во время игры в хоккей и сместившей носовой хрящ. Увидеть ее можно было только сбоку, и то если приглядеться.

На втором курсе, во время рождественских каникул, Брайан последовал за Скоттом Пфайфером, который поехал домой, в Графтон, штат Вермонт.

– А разве твоя семья не ждала тебя на Рождество? – спросила Рейчел.

– Понятия не имею, – ответил он ровным, точнее, безжизненным тоном, который всегда принимал, разговаривая о родственниках.

Скотт Пфайфер из Графтона, штат Вермонт, вел такую жизнь, какую Брайан и вообразить себе не мог бы, если бы не увидел собственными глазами. Скотт работал на полную ставку в пиццерии, чтобы оплатить свое обучение в школе «Джонсон энд Уэйлз», где его профильным предметом был ресторанный бизнес. Брайан же изучал международные финансовые отношения в Университете Брауна, жил на деньги, оставленные бабушкой и дедушкой, и не задумывался о величине платы за обучение, зная, что родители внесут ее вовремя.

Боб Пфайфер, отец Скотта, был мясником в местном супермаркете, а мать, Салли Пфайфер, регулировала движение транспорта около школ. Кроме того, они были, соответственно, казначеем и вице-президентом клуба «Ротари» округа Уиндем.[37] Ежегодно они совершали двухчасовую поездку на курорт Саратога-Спрингс в штате Нью-Йорк и останавливались в том же отеле, где провели когда-то свой медовый месяц.

– Похоже, ты хорошо изучил жизнь этих людей, – заметила Рейчел.

– Когда следишь за кем-нибудь, многое узнаешь.

Наблюдая за Пфайферами, Брайан мечтал о том, чтобы в семействе разразился какой-нибудь скандал.

– Например, инцест. Или Боб в общественном месте хватает за член копа в штатском, и его тут же заметают. Растрата тоже сгодилась бы, хотя я не представляю, что можно украсть из холодильника в супермаркете. Разве что кусок мяса или рыбу.

– Почему ты мечтал об этом? – удивилась Рейчел.

– Слишком уж идеальным выглядело это семейство. Жили в симпатичном домике колониального стиля прямо на общинной земле. Дом, конечно же, побелен, окружен частоколом, и есть веранда с вращающейся калиткой. На Рождество они сидели там в свитерах, включали электрообогреватели и пили горячий шоколад. Рассказывали разные истории. Смеялись. Дочка лет десяти исполняла рождественскую песню, все аплодировали. Никогда ничего подобного не видел.

– Все это звучит очень мило.

– Это было отвратительно. Просто не верилось, что бывают такие счастливые, идеальные люди. Что же тогда можно сказать обо всех остальных, о нас?

– Но такие люди действительно есть, – возразила Рейчел.

– Где? Я их никогда больше не встречал. А ты?

Рейчел хотела было ответить, но запнулась. Нет, она не знала таких людей, но почему-то ее так и подмывало сказать, что она их знает. Она всегда считала себя довольно скептически настроенной, если не откровенно циничной, особой, а после Гаити готова была поклясться, что лишилась последних остатков романтичности и сентиментальности. Однако в глубине ее сознания сохранялась вера в то, что идеальные и счастливые, а также идеально счастливые люди где-то все-таки существуют.

Мать ее часто говорила, что таких людей нет, а счастье – это песочные часы с трещиной.

– Но ты же сам сказал, что они были счастливы, – возразила она Брайану.

– Они определенно производили такое впечатление.

– Ну так…

Он улыбнулся – победно, но с оттенком горечи:

– По дороге домой Боб всегда заходил в маленький шотландский паб. Однажды я подсел к нему. Он, понятно, вытаращил глаза и сказал, что я ужасно похож на его сына. То же самое сказал и бармен. Я притворился удивленным. Боб поставил мне выпивку, я поставил ему, и дело пошло. Он спросил, кто я такой, я рассказал. Правда, я сказал ему, что учусь в Фордемском университете, а не в Брауновском, но в остальном придерживался правды. Боб сообщил мне, что не очень-то любит Нью-Йорк. Слишком большая преступность, слишком много иммигрантов. После второго стакана иммигранты стали «нацменами» и «тюрбаноголовыми», а после четвертого он уже проклинал «ниггеров» и «козлов». Да, и еще он ненавидел лесбиянок. Сказал, что если бы его дочь стала такой, он… – как же он выразился? А, да – «наглухо зацементировал бы ее манду». Оказалось, что у Боба очень интересные представления о телесных наказаниях. Он прибегал к ним регулярно в течение многих лет – сначала наказывал Скотта, а затем и Нанетту, дочь. У Боба развязался язык, и его было не остановить. В какой-то момент я осознал, что он уже минут пятнадцать не выдает ничего, кроме брани. Чудовищный трус, сукин сын, который прикрывался безупречной вежливостью.

– А что потом случилось со Скоттом? – спросила Рейчел.

Брайан пожал плечами:

– Школу он больше не посещал. Возможно, из-за нехватки средств. Пятнадцать лет назад он работал в одной из гостиниц Графтона. Это последнее, что я слышал.

– И ты так и не познакомился с ним?

– Боже упаси.

– Почему?

Он опять пожал плечами:

– Когда я понял, что ему живется не лучше, чем мне, я потерял к нему всякий интерес.

И вот надо же было случиться тому, чтобы она столкнулась на улице именно со Скоттом Пфайфером из Графтона, штат Вермонт. Возможно, он приехал в город на совещание по торговле продуктами и напитками, или, может быть, ему удалось добиться успеха и обзавестись сетью небольших гостиниц в Новой Англии. Рейчел сочувствовала Скотту, хотя не знала его лично, но он стал маленькой частью ее жизни, и она надеялась, что все у него сложилось хорошо.