— Что за чушь ты сегодня несешь, — обозлиласьматушка, — всего восемь часов! У людей только жизнь начинается!

Вы пробовали когда-нибудь остановить руками несущийсяпаровоз? Тяжело вздохнув, я вытащил из шкафа свежую рубашку. Николетта бывшаяактриса, хотя что это я такое говорю? Какая бывшая! Лицедеи не выходят в тираж.Перестав изображать страсть на сцене, они начинают разыгрывать трагедии вжизни. Маменька, во-первых, привыкла всегда быть в центре внимания, аво-вторых, она по старой театральной привычке укладывается спать за полночь. Ейне приходит в голову, что человек, вставший в семь утра, к десяти вечера теряетбодрость.

Дверь, как всегда, открыла Тася. Увидав меня, она сделалакруглые глаза и жарко зашептала:

— Ой, Ванечка! Наша-то! Совсем ума лишилась! Хорошо, чтоты приехал. Ох, чует сердце, быть беде. Велела передать: она тебе не мать, атетя!

— В чем дело? — насторожился я.

Тася частенько впадает в меланхолию, но связаны ее мрачныечувства, как правило, с состоянием здоровья. К капризам хозяйки домработница относитсяфилософски. За долгие годы совместной жизни горничная привыкла кнепредсказуемости Николетты.

— Она замуж собралась!

Я уронил расческу.

— Кто?

— Да Николетта! — со слезами в голосе воскликнулаТася. — Совсем обалдела.

— За кого?

— Ваняша, иди сюда, — донеслось из гостинойкапризное сопрано маменьки.

— Ступай, щас сам все увидишь, — толкала меня вспину Тася.

В полном недоумении я вошел в комнату. Николетта сидела вглубоком кресле, изящно скрестив затянутые в кожаные черные брюки ноги. Верхнийсвет был потушен. В углу большой комнаты горел лишь торшер под розовымабажуром. Хитрая Николетта умеет пользоваться освещением, и она великолепнознает, что в полумраке легко сходит за тридцатилетнюю. Сегодня маменька была вударе. Узкие брюки, ярко-апельсиновый свитер и туфли на огромном каблуке, наголове артистический беспорядок, на создание которого была потрачена безднаденег и времени, а лицо поражало белизной кожи и почти полным отсутствиемморщин.

— Очень хорошо, Ваня, что ты решил навестить свою тетку, —железным голосом отчеканила Николетта. — Разреши познакомить тебя с Мишей.

Я глянул в сторону другого кресла и увидел наконец того,ради кого разыгрывался спектакль: отвратительного молодого парня с волосами доплеч. Решив посмотреть на развитие событий, я протянул руку щеголю:

— Очень приятно, Иван Павлович!

Вот вам яркий пример того, что люди называют хорошимвоспитанием. Мне было очень неприятно видеть тут этого щеголя. Абсолютно нехотелось подавать ему руку, и еще я не люблю, когда меня величают по отчеству.А теперь вообразите, что я скорчил брезгливую гримасу и заявил:

«Слушай, ты, чего тут расселся? Вали отсюда, пока цел!»

Представляете, какой скандал разгорелся бы! Вот ведь чушьполучается: если врешь, значит, умеешь себя вести, скажешь правду — ипредстанешь хамом. Но юноша был хуже воспитан, чем я. Он, не вставая из кресла,вяло пожал мою ладонь и сказал нежным тенорком:

— Михаил.

Его лицо порочной обезьянки отчего-то показалось мнезнакомым.

— Помнишь, Ваня, мы с тобой гадали, кто же прислал сюдапервого января корзину с розами, — щебетала Николетта, — оказывается,это Миша.

Паренек растянул уголки губ. Парадоксальным образом улыбкасделала его лицо совсем омерзительным, но Николетта ничего не замечала.

— Миша полюбил меня с первого взгляда, — щебеталамаменька, потряхивая волосами, — но сначала боялся признаться.

— Все звонил и молчал в трубку, — Миша прикинулсявлюбленным школьником, — а потом не выдержал и заговорил.

— Он меня у подъезда поджидал, — в полном восторгевзвизгнула Николетта. — Представляешь, как я испугалась! Вхожу внутрь, акто-то бросается на колени и букет протягивает!

Я перевел глаза на огромную напольную вазу, в которойпламенела охапка пожарно-красных роз. Так, наступление разработано по всемправилам.

— Сколько же вам лет? — не утерпел я. — Миша,вы школу закончили?

Мерзкий паренек открыл было рот, но тут Николетта залиласьсмехом. У маменьки на разные случаи жизни имеется свой смех. На этот раз звучал«колокольчик», этакое легкое девичье «ха-ха-ха», ничего вульгарного.

— Ваняша, какой ты шутник! Миша — артист балета, онтанцует в ансамбле. И сразу хочу тебе сказать: я приняла его предложение.

— Какое? — насторожился я.

— Руки и сердца, — заявила Николетта. —Свадьбу сыграем в «Праге», позовем всех, список составим вместе с Кокой.Кстати, она в восторге. Конечно, я немного старше Миши, но для настоящей любвинет преград!

И она картинным жестом протянула кавалеру ручку, белоснежнуюладошку, пигментные пятна Николетта свела давным-давно. Юноша вскочил, встал наодно колено и прижался к надушенной конечности губами.

— Любимая, вы делаете меня счастливейшим человеком насвете.

Меня затошнило. Сцена напоминала кадры из идиотскихмексиканских сериалов, которые вдохновенно смотрит наша Лена. Но Николетта былав полном восторге.

Глядя, как парочка обменивается страстными взглядами, япопытался сохранить трезвость рассудка. Танцует в ансамбле? Значит, «голубой».Пусть простят меня люди из балетной среды, но ведь подавляющее большинствомужчин, порхающих по сцене в трико, только изображают страсть к принцессам,Золушкам и лебедям. На самом деле их интересуют лица своего пола, это никакойне секрет. Самое интересное, что Николетта об этом хорошо знает.

Миша встал с колен, аккуратно отряхнул брюки и снова сел вкресло. Я постарался сдержать смех. Хорош Ромео. Сначала падает перед дамойниц, а потом беспокоится об одежонке. Интересно, откуда эта малосимпатичнаяличность узнала, что Николетту можно запросто «купить», забросав букетами исовершая эпатажные поступки… Хотя… Небось мальчишка профессиональный альфонс.Ну откуда мне знакомо его лицо? Определенно я где-то встречал парня…

— Тася, — заорала Николетта, — неси чай!

Через пару минут стол в гостиной был уставлен яствами. И воттут я ощутил настоящую тревогу.