его, и дело решено… Или вы считаете, что это бросит тень на будущую королеву?

Легкая усмешка. Чуть сарказма.

Суд ведь уже признал вину Грэга заочно. Грэг признался сам. И после этого вполне обоснованная казнь бросает тень? На меня уже и так столько всего бросили…

Но важно даже не это. «Королеву».

– Королеву? – холодно уточняет Хэл. – Вы полагаете, я собираюсь объявить себя королем?

Удивление на лице Суареса еще больше. Чуть-чуть насмешки.

– А разве вы уже не подписали этот указ? Я слышал, сегодня вечером будет официальное заявление. Полагаю, это правильное решение, милорд. Единственно верное в сложившихся обстоятельствах.

И поднимает кубок. Салютуя молча.

Все уже решено.

Глава 21. О том, как захлопывается ловушка

Когда точно это случилось – я не уловила. Да и как? Я была у себя, а на заседание Совета меня никто не звал, да и…

Вдруг поняла, что во дворце что-то происходит. Суета. Все куда-то бегут.

Выглянула в окно, но так и не смогла понять. Вышла в коридор…

– Ваша светлость! – двое дворцовых стражей уже спешили ко мне. – Простите, ваша светлость, но вы должны оставаться у себя.

– Что случилось?

Они переглянулась, покачали головами.

– Простите, ваша светлость, но сейчас мы не можем сказать. Пройдите к себе.

Я ушла.

Стала ждать. Спорить все равно бы не вышло.

Весь вечер до темноты…

Потом поняла, что сегодня уже никто за мной не придет, ничего не расскажет. Надо бы поспать, но спать не выходило. Я не понимала, чего ждать дальше. Все так шатко и смутно. Что-то уже произошло, и я просто не знаю. Но как узнать?

И в окно здесь не вылезти, слишком далеко. Да и это дворец, а не загородный домик в полях…

Всю ночь и все утро.

Не находя себе место.

И только к полудню за мной пришли.

– Ваша светлость! Его величество желает видеть вас.

* * *

Эдвард.

Конечно, я знала заранее. Этого и ждала.

Даже не Малый приемный зал, кабинет.

Эдвард за рабочим столом. Самодовольная ухмылка…

Он поднял на меня глаза. Ждет. Я должна поприветствовать, но смотрю него и прямо ноги не гнутся. Обойдется. Только чуть склонила голову.

– Ваше величество…

Он хмыкнул чуть разочаровано.

– Ты не удивлена?

– Нет, – я покачала головой.

– Тогда почему ты еще здесь? Не сбежала?

Почему-то не выходит его бояться. И трепета перед королем не выходит. Знаю, что все это может очень плохо кончиться, но… как-то поздновато бояться.

Я помню его мальчишкой. Капризным и высокомерным. Помню, как как-то на спор с Хэлом он залез на дерево и не смог слезть, его доставали оттуда гвардейцы. Помню, как на какой-то прогулке, приняв сбежавшую свинью за дикого кабана, бежал от нее, истошно крича… Помню как на каком-то приеме он безбожно напился и потом блевал в каждом углу, потому что тогда еще совсем не умел пить. Это было отвратительно.

Я многое помню.

Я знаю, что он далеко не глуп и король из него не такой уж плохой… Он подонок, да. Как человек. Поэтому его многие не любят. Но как король – он не так уж плох. Когда действительно нужно, он умеет проявить благоразумие.

Его угрозы нельзя не принимать всерьез. Он действительно может казнить и меня, и Хэла одним росчерком пера. Если сочтет, что это ему выгодно. Без капли раскаянья. Но бояться его…

Не выходит.

Страх ничего не изменит.

– Разве мне есть чего бояться? – сказала я чуть с вызовом. – От чего мне бежать?

Глядя ему в глаза, прямо.

Он хмыкнул.

– Твой муж обвиняется в измене. Это очень серьезно. А так же в сговоре с моим братом Харелтом, который пытался захватить власть.

Это почти смешно.

– Мы оба знаем, ваше величество, Харелт не пытался. Что власть нужна ему меньше всего. Вы можете обвинить его в чем угодно, даже казнить за любой проступок, который придумаете, но правды это не изменит.

Губа Эдварда раздраженно дернулась.

Он сделал знак своим людям, требуя выйти. Сам поднялся на ноги, подошел ко мне.

Близко…

Так, что хочется попятиться. Но я не буду.

Я смотрю на него снизу вверх, в глаза.

– Ты считаешь, что он не виновен?

– В чем? В том, что часто был не согласен с вами, ваше величество, он виноват безусловно. У вас с самого детства были разные взгляды. Но власть… Вы же сами понимаете, как глупо это звучит для любого, кто знает Харелта лично.

– Глупо звучит? – губа Эдварда брезгливо дернулась. – Не забывайся.

Шагнул ко мне. Так, что я почти чувствовала его дыхание на своем лбу. И все же не удержалась, чуть подалась назад, но он не позволил, поймал меня за талию.

– А ты потолстела, знаешь… – ухмыльнулся, поглаживая мои бока пальцами.

Меня передернуло.

– Ты тоже. Как боров.

Он ухмыльнулся. Взял меня за подбородок, чуть приподнял.

Он выше Хэла на полголовы и шире в плечах, пока еще толстым его не назвать, но к этому идет. Огромный, мощный. Впрочем, все еще привлекательный мужчина, нельзя не признать…

Подавляющий.

– А характер не изменился, – сказал, разглядывая меня. – Маленькая Мэгги… Я думал, что годы с Грэгом в глуши научат тебя покорности и смирению…

– Нет, – сказала я. – Люди не меняются.

– Меняются, – не согласился он. Задумчиво провел пальцем по моей шее.

Я невольно поморщилась. И это, конечно, не укрылось от его глаз. Не понравилось.

– Чего ты хочешь? – сказала я.

– Я думал, мы сможем договориться, маленькая Мэгги, – он ухмылялся, чуть приподняв бровь. – Сможем восстановить справедливость. Мы же так давно друг друга знаем и договориться сможем наверняка. Помнишь, как ты свалилась с крыши, сломала ногу, а я нес тебя на руках?

Бог ты мой…

Я не сломала, нет. Подвернула и поранила, но наступить не могла еще неделю, было больно. Мы с Хэлом лазили… на заднем дворе… Просто чудо, что Эдвард оказался рядом. Мне было одиннадцать, Хэлу двенадцать, и поднять меня тощий мальчишка никак не мог. Но смог позвать на помощь. Так вышло, что брата. А Эдварду было почти восемнадцать, здоровенный и крепкий…

Я помню, как Эдвард тогда перевязал мне ногу своей рубашкой, и нес так бережно…

Он помнит это.

– Тогда ты, конечно, была совсем ребенком, – сказал Эдвард. – Но потом… Я никогда не мог понять, что ты в нем нашла? Он же всегда был слаб. Всегда в каких-то своих дурацких мечтах. Разве ты ему была нужна? Ему нужен был слушатель. Нужно было кому-то рассказать,