– На меня кричал, – уточнила я и опять прислушалась к внутреннему голосу – что он там лепечет так тихо…

Ронн пожал плечами, все еще на что-то обижаясь.

– Я слышал, – сказал Дилан. – Это важно?

«На кресло посмотри, глухня!» – рявкнул внутренний голос, и я, вздрогнув, уставилась на указанный предмет мебели.

– Ну, ничего себе… – протянула я, присаживаясь на корточки рядом с креслом, в котором разместился Брэд, и проводя пальцем по деревянному подлокотнику.

– Упс! – раздался голос Ронна у меня за спиной. – А Брэд кресло загубил.

– Так ведь кровь фонтаном била, – язвительно просипел старший Первородный. – Сплошные неприятности от меня. Прикончите уже, наконец!

– Кровь тут ни при чем, – промолвила я в задумчивости. – Я же скатерть на кресло накинула, не заметил разве?

– Предусмотрительно, – хмыкнул Брэд.

– На подлокотники посмотри, – сказала я.

И мы все на них уставились: они были сломаны.

– Что это значит? Регина, есть идеи? – спросил Дилан, а я заметалась по кухне в поисках чего-нибудь, чего мне не жалко. Но жалко было все, и в конце концов я протянула Брэду табурет.

– Сломай!

– Я вообще-то едва жив… – пробормотал Брэд, моргнув недоуменно.

– И правда, Регина, – вмешался Ронн. – Если тебе табуретка надоела, давай я сломаю, я все-таки посильнее буду.

– Переломи ножку! – требовательно обратилась я к Брэду. – Соберись!

Ронн и Дилан смотрели на меня в удивлении, но Брэд уже все понял и протянул руку к табурету. Хрясь! И табурет разломился пополам.

– Ну ты даешь! – восхитился Ронн.

– Кровь снова пошла, – мрачно заметил Дилан, глядя на повязку.

– Ага… – Мысли в моей голове прыгали как сумасшедшие. – Кто тебя укусил?

– Того уже не стоит опасаться, – весомо сказал Дилан, но я от него отмахнулась и слегка сжала плечо Брэда, который, похоже, на полном серьезе планировал отключиться. – Быстро говори, у нас мало времени. У него есть отличия?

К счастью, Брэд понял мою идею и устремил на меня долгий пытливый взгляд. Вот что значит связь мозгов, ура!

– Да, это был Грант. Он у нас самый сильный, – приглушенно сказал он. – Ты думаешь?..

Он не закончил, но я кивнула. И тут заиграл мой мобильник.

– Да? – Дилан сунул мне трубку.

– Доброй ночи, Регина. Это Элан. – Последовала пауза. – У вас все в порядке?

– В полном, – соврала я.

– В самом деле? – раздалось скептическое хмыканье. – А у меня какое-то гнетущее чувство, что нет. Есть проблемы с вампирами?

– Мы справляемся, – уклончиво ответила я, косясь на раненого. – И, знаете, не надо меня отслеживать. Наш договор действует только с завтрашней ночи, верно?

– А эту-то вы переживете? – заботливо спросил старый монстр.

– Мы постараемся. А до завтра мы с вами – каждый сам за себя. Мы не друзья, Элан, и станем союзниками только через сутки.

Повисло секундное молчание, после которого вампир буркнул:

– Как пожелаете, – и отключился. Обиделся, что ли?

Я перевела дыхание.

– А жестко ты с принцами разговариваешь, – заметил Ронн и озадаченно поскреб затылок.

– Почему ты ему не сказала? – Дилан не сводил с меня пристального взгляда. – Вампир напал на тебя у самого дома! Регина, как бы мы ни старались, одними собственными силами нам не защитить тебя от общины!

Я поежилась от их упреков. Хорошо хоть Брэд ничего не сказал – он потерял сознание.

– Потому что я горю жаждой мщения, – негромко ответила я. – Изощренной такой ее формой. И у нас есть на нее полтора часа до рассвета.

Кузены впились в меня глазами и подошли поближе. По всему видно – идея мести их захватила.

– А теперь слушайте меня внимательно, – сказала я. – Предполагаю, что при укусе вампира его сила перешла Брэду.

Ронн тихонечко охнул.

– Конечно, не в полном объеме, но все равно Брэд сейчас гораздо сильнее, чем обычный человек. Физически сильнее, поэтому и сломал подлокотники кресла, и держится так долго. Это не только моя заслуга. Кстати, Дилан, что стало с этим Грантом?

– Его больше нет, – сухо ответил мой младшенький.

– Что косвенно подтверждает мою теорию, – кивнула я. – Если бы вампир не потерял свою силу, ты бы его не одолел, уж извини.

Дилан пожал плечами, но промолчал.

– Эх, мне надо было стать сильным! – с тоской воскликнул Ронн. – Если б раньше знать!

– Так вот, я приказываю, чтобы вы выбрали себе по вампиру и сделали так, чтобы они вас укусили.

– Самым быстрым, – снова встрял Ронн. – Я хочу быть самым быстрым!

– Только будьте всегда по двое, работайте в команде, – нахмурилась я. – И до такого, – я осуждающе указала на Брэда, – не доводите! Просто просите по старой дружбе вернуть вас в вампиры, тогда и кусать будут аккуратно.

– Ой, я уже знаю, кого выбрать! – мечтательно произнес Ронн. – Есть тут один гад…

Глаза кузенов загорелись.

– Что потом делать с этими вампирами? – деловито поинтересовался Дилан. – Убрать?

– Потеря способности сама по себе достаточное наказание, но если что-то пойдет не так… – сказала я и задумалась. Вообще-то я добрая обычно, но сегодня… – Ты ведь понимаешь, Дилан, что для меня главное – чтобы вы вернулись живыми.

Он коротко кивнул и, пройдя к буфету, достал нож для резки мяса. Весьма внушительных размеров нож, надо сказать.

– Только для самообороны, – пояснил экс-вампир под моим неодобрительным взглядом, и тут уж кивнула я.

– Теперь ясно, почему я не пожаловалась Элану? После этого было бы неэтично вымогать силы у его вампиров. И возьмите машину, конечно.

Парни слаженно скользнули к двери.

– Региночка, поставь опять защиту вокруг дома, – попросил Дилан и бросил вопросительный взгляд на Брэда.

– Я о нем позабочусь, – пообещала ему, и Первородные исчезли в ночи.

Я сделала вдох-выдох. Глянула на часы. Час двадцать пять до рассвета. Надеюсь, они успеют. Подошла к Брэду. Н-да, позабочусь о нем. Легко сказать, но как? Выглядел он хреново, если честно. Ладно хоть повязка перестала намокать, как только я подошла. В больницу мы обратиться не можем, это даже Ронну понятно, оттого кузены об этом и не заикались. А моих собственных сил хватает только на то, чтобы не дать ему умереть. А знаний-то вообще ни на что не хватает. Я вздохнула. Ну, раз он говорить может, то трахею ему не повредили (или что там?). Но ведь артерию-то разорвали! Я опять вздохнула. Ну, понятно, сперва Дилан ему ее зажимал, а потом что? Как он вообще говорить-то мог? И как жив до сих пор? И тут же сразу: и до каких пор он жив?