спинку сиденья и дать возможность прильнуть к плечу. Он прижал её к себе, насколько это было возможно и кивнул:

— Хорошо. Тогда давай покончим по-быстрому. Как он тебя в лес смог загнать? Были же попутки и встречные.

— Он дождался свободной трассы и просто спихнул машину на обочину, а на пути был съезд и мне пришлось свернуть. Я думала, что там смогу сбежать. Но застряла.

— Эх ты, Шумахер. Ладно, что дальше было?

— А дальше. Я не послушала тебя и забыла заблокировать двери. Вернее, я хотела, но не успела. Он вытащил меня из машины и приставил пистолет. Стал орать, что если не подпишу распоряжение на транш, то ему терять нечего. Я попыталась объяснить, что буду аннулировать контракт через суд. Но он разозлился и выстрелил в сторону леса. Я совсем испугалась и стала ставить подписи, не глядя. Саш, а что с ним теперь будет?

— С траншем? Ничего. Документы же у тебя.

Она отстранилась и подняла грустный взгляд:

— Нет, с Шелудяковым.

Он улыбнулся, откинул непослушные кудряшки с её лица и ткнул пальцем по носику:

— А вот это – уже не наше с тобой дело. И диски я заберу и отдам, кому нужно. Ясно? А ты постарайся забыть не только то, что случилось, но и Вадика.

— Вадик. Я, когда поняла, кто это, чуть второй раз со страху не умерла.

Сашка вышел из машины, открыл пассажирскую дверь и протянул руку, продолжая улыбаться:

— Будем считать, что этот минус он отработал сполна. Бери сумку, идём. А то я так есть хочу, аж переночевать негде.

Соня вышла и кивнула вопросительно в сторону багажника:

— А твои штуки в рюкзаке? Как их там, броники.

Мужчина обнял её и повёл к подъезду, негромко рассмеявшись:

— Пусть здесь валяются. А то с тобой, мне кажется, без них никак. Надо бы ещё бронированные стёкла поставить и пулемёт прикупить. Хотя, нет, лучше сразу танк…

Глава 29

Коридор офисного здания замер в рабочей тишине, нарушаемой лишь негромкими разговорами из кабинетов и быстрыми мужскими шагами. Сашка торопился к Соне, поглядывая на часы. С минуты на минуту должно было произойти то, к чему они так долго готовились.

После покушения Шелудякова прошло три недели. Первая из которых стала очередным испытанием для Сони. Она ещё не успела забыть металлический холод от дула пистолета на своей шее, как спустя три дня ушёл из жизни её отец.

И неделю Соня умирала, вслед за последним родным человеком — тихо, без слёз и истерик. Лежала круглые сутки, как бесчувственная, живая мумия, и молчала. Но однажды Сашка проснулся от грохота в рабочем кабинете, рванул туда и увидел её, сидевшую на полу, в окружении разбросанных предметов с рабочего стола. Она не плакала, а выла на серебристый лунный свет, как собака, у которой утопили новорождённых щенков. И Сашка сидел с ней, не пытаясь успокоить, а просто, чтобы быть рядом. Потом, наконец-то, Соня разрыдалась, горе вырвалось фонтаном, она захлёбывалась, прижималась к нему крепче и продолжала плакать.

Под утро у него на коленях уснула маленькая хрупкая девчонка, а проснулась Софья Сергеевна, с чётким планом на предстоящие перемены.

Всё такая же страстная и нежная в постели, на работе она превращалась в фурию с ледяным взглядом, способную уничтожить всех, кто посмел ослушаться и встать на пути. Сашка не понимал, что творилось в её голове, но та холодность, с которой она теперь принимала решения, вызывала уважение. А страх в сапфировом взгляде, нежность и растерянность, которую она не прятала лишь от него, обезоруживали и заставляли с ещё большей заботой относиться к любимой, оберегать и защищать, будто маленький хрупкий росточек, которому нужно набраться сил, чтобы стать сильнее.

Поэтому, уезжая в первую, после долгого перерыва, командировку, Сафронов приставил к Соне телохранителя. Она, конечно, побурчала, но отказываться не стала, потому что «прививка» Шелудякова всё ещё будоражила нервную систему и заставляла работать чувство самосохранения.

Дверь приёмной открылась и Сашка усмехнулся, демонстративно кашлянув. Ворковавшая около окна влюблённая парочка кинулась врассыпную, парень отскочил к шкафу, а девушка юркнула за рабочий стол и схватила компьютерную мышку, прыснув от смеха и прикрыв ладошкой ротик:

— Добрый день, Александр Иванович.

— Добрый, Ксюшенька, — мужчина присел на край рабочего стола и иронично хмыкнул, оглядев с ног до головы парня, — А ты, боец, объект охраны не перепутал?

— Товарищ подполковник, да я тут...

— Да вижу я, что ты тут. Твой колорит фигурный за три версты видно. Докладывай, похититель женских сердец.

Кирилл увидел дружелюбный взгляд и расслабился, пожав плечами:

— Так нечего докладывать. Софья Сергеевна в порядке. Вон, как и положено, в кабинете сидит. — Довольная улыбка скользнула по губам, и он глянул в сторону девушки, немного смутившись, — А я тут вот, учусь на компьютере, чтобы время даром не терять.

Сашка обернулся к секретарю и улыбнулся, заметив, как у той покрылись румянцем щёчки, — Ну да, я так и понял. Ксюш, всё помнишь?

Та закивала головой, а парень удивлённо почесал бритую макушку:

— А я что, ни при делах, раз вы сами приехали?

Мужчина встал, хлопнул парня по плечу и кивнул на девушку:

— У тебя теперь новое дело. Как только она выйдет, хватаешь в охапку и дуешь подальше отсюда. Понял?

Дверь тихонько открылась и Сашка вошёл внутрь. Рабочий кабинет заливался ярким полуденным солнцем, которое отражалось в стёклах шкафов и резво прыгало по глянцу стола для совещаний. Но в этот раз он был пуст, как и поверхность того, за которым сидела Соня.

Лёгкая ткань подрагивала на груди, выдавая не вовремя разбушевавшееся сердце, а пальчики нервно постукивали по единственной на столе папке с документами, подчёркивая напряжение, витавшее в воздухе. В голубой радужке на мгновение застыл испуг, но увидев Сашку, Соня выдохнула с облегчением, счастливо улыбнулась и встала.

— Ты успел.

Он прижал хрупкую фигурку к себе и почувствовал, как колотится её сердце:

— Как же я мог не успеть? Волнуешься?

— Аж ноги трясутся.

— Тогда садись. Душно здесь.

Мужская рука приоткрыла окно и в кабинет ворвался свежий тёплый воздух. На улице бушевал конец апреля, раскинув по веткам зелёную россыпь. Новорождённые листочки смело тянулись к солнцу, стремясь побыстрее прикрыть невзрачную наготу деревьев, и ветерок сновал меж коротко стриженных кустарников, лаская