«Да», — кивнул в ответ Николай, прижимая наушник рации к уху. И направил бинокль ночного видения вправо, на ускользающую из виду дорогу. Эта группа американцев оказалась, скорее всего, центральной в ряду нескольких засад. И если бы даже разведчики увидели только один джип, все равно не поверили, что блокировать диверсионно-разведывательный отряд противника американцы решились такими малыми силами.

Шоссе просматривалось максимум на двести метров, а дальше вставал, преграждая обзор, песчаный холм, увенчанный хитросплетениями кустарника. В бинокль он виделся огромной, чуть смазанной болотной кочкой.

Разведчики одновременно расстегнули пряжки на боевых выкладках и освободились от лишнего груза, включая автоматы. Из оружия оставили при себе лишь ножи и кургузые бесшумные пистолеты «ПСС» — с широченной рукояткой и коротким стволом, обрывающимся едва ли не у защитной скобы. И все это в десяти метрах от противника. Шестерка американцев залегла ногами к разведчикам, как если бы ожидала с той стороны ударную волну ядерного взрыва.

— Ты слева, я справа, — шепотом отдал команду Джеб. — Ты берешь водителя, я пулеметчика. — Он выключил рацию, снял наушник с микрофоном и положил его в нагрудный карман. Дождался идентичных действий от Кока и песчаной ящерицей пополз в сторону армейского джипа.

— Настоящие герои всегда идут в обход, — не удержался от комментария Кокарев. — Мне до дембеля два месяца... Уже сто раз домой отписался...

Майор Кипелов принял сообщение от Ваганова и несколько мгновений провел в раздумье. Снова открыл карту, отмечая на ней местоположение американского секрета и бойцов группы поддержки. Мысленно нарезал на дороге участки, которые также охранялись американцами. Удивился точности, с какой командир Марса перенаправил его отряд, уводя от смертельной опасности. Сто метров севернее — и положение российских спецназовцев оказалось бы аховым. Да и сейчас оно не сахар, закончил свою мысль Кипелов, поменяв отношение к командиру Марса: сто метров влево или вправо — это мелочь по сравнению с клином, на острие которого был насажен Охотник. Нарочно не придумаешь.

Пользуясь вынужденной остановкой, во время которой его бойцы в последний раз поменялись тяжелой ношей, майор подозвал трех человек: Михаила Чижова, Тимура Музаева и радиста Сергея Клюева. Теперь надобность в радисте — как в штатной единице отряда — отпала сама собой. До берега полтора километра, связь с командиром группы поддержки четкая и постоянная. Сейчас больше важны руки, нежели «уши». И ноги. Отдать остатки сил, но преодолеть эти последние полторы тысячи метров, две с половиной тысячи шагов.

Майор принял от Клюева радиостанцию и закинул ее себе за спину. Только после этого он отдал распоряжение:

— Чижов — старший. Слушай внимательно, Чижик. Здесь нас страхуют два парня из группы поддержки, — майор показал на карте. — Мы обходим «марсиан» справа. Вы присоединяетесь к ним и прикрываете наш отход впятером. Ясно?

— Так точно, — кивнул Чижик.

— "Марсиане" сейчас в работе по уши. Сигнала к нашему броску не будет. Прикрываете нас до шоссе и останавливаетесь. Все, парни, вставайте в хвост колонны. По мере приближения к шоссе вытягиваемся в шеренгу.

«Посольские», загруженные ранцами, оказались в середине отряда. По-прежнему молчаливые, сосредоточенные. Они вели себя так, как пожелал бы видеть их действия майор Кипелов.

Выдерживая дистанцию в пять-шесть шагов, отряд тронулся навстречу самому ответственному этапу затянувшейся операции.

Жесткая рама армейского джипа представляла собой трубчатый контур дверных проемов, лобового и заднего стекол. Ровно посередине проходила широкая смычка, разделявшая стоящего в полный рост пулеметчика и водителя-наблюдателя. По внешнему виду джип напоминал «УАЗ-469».

Американцам было неудобно. Особенно пулеметчику. Он стоял на сиденье, низко согнувшись над оружием. Он часто распрямлял спину и поводил плечами. И своим мельтешением выдавал свое местонахождение.

Голимая мишень, заметил Джеб. Он подполз к джипу и затаился у заднего колеса. Прямо над ним в виде наращенного борта находилась багажная секция, обрамленная металлической сеткой. Внутри — коробки с боеприпасами. У противоположного борта, где занял позицию Кок, такой же отсек с петельными замками и двумя канистрами с бензином.

Оба американца были в касках с маскировочной сеткой. Чернокожий пулеметчик носил очки и, несмотря на грозное оружие в руках, виделся беззащитным. Особенно в те моменты, когда распрямлялся и всматривался вдаль. В паре шагов от него затаилась смерть, заключенная в матовый клинок десантного ножа.

Джеб не испытывал жалости к противнику. У него в руках было оружие; и каждый раз, когда его рука касалась автомата или ножа, он испытывал ни с чем не сравнимое чувство превосходства, желание нажать на спусковой крючок или немедленно пустить в ход стальной клинок — эту очищающую силу, дающую настоящему профессионалу право убить человека. Этому нельзя научить, разве что возбудить боевой инстинкт. Нет этого острого чувства — значит, ты не воин.

И еще одно чувство — товарища, напарника. Который повторяет твои движения, а ты — его.

Джеб и Кок, отдышавшись у заднего борта джипа, одновременно двинулись вперед. Шаг — и Блинков сделал короткую остановку, поравнявшись с горловиной бензобака. Под ногами жесткие проплешины, сухие корки, свободные от сгоревшей на солнце травы. Слышно дыхание солдата, в очередной раз откинувшегося от пулеметного станка.

Пора.

Блинков крепче сжал рукоятку ножа и привстал за спиной американца. Еще одно движение, и, найдя опору на подножке, Джеб поднялся во весь рост. Странное мимолетное ощущение коснулось его: он был на голову выше противника, невидимой и неслышимой тенью, ставшей за его спиной.

Левой рукой он закрыл солдату рот и резко потянул его на себя, запрокидывая ему голову. Коротким движением правой руки, вооруженной ножом, перерезал ему горло. И держал его до тех пор, пока тот не перестал мелко перебирать ногами по серой обивке сиденья.

Кок отработал аналогичным приемом и уже стаскивал тело американца на песок.

Блинков не мешкая занял место за пулеметом и посмотрел поверх ствольной коробки на основную группу солдат. Они не изменили положений, лежали, взяв автоматические карабины на изготовку, ногами к противнику. Все тихо. Экстренных мер принимать не пришлось. И Джеб отпустил рукоятку пулемета.

«Пошел, Кок!» — сержант дал отмашку товарищу и пополз вслед за ним. Кокарев, прихватив свой автомат, подбирался к американцам справа, делая короткие перебежки. Джеб шел по центру. Последние пять метров преодолел по-пластунски и залег в десяти шагах.

Пауза, во время которой Блинков представил себя за пулеметным станком — как бы отреагировали американцы на пулеметный огонь со своей машины? Жаль, нельзя шуметь.

Он отсчитал до трех и поднялся на колено. Массивный глушитель «калаша» уставился в спину крайнему американцу. Джеб придавил спусковой крючок, израсходовав половину магазина, медленно смещая ствол вправо и по ходу корректируя огонь. Кок тоже встал на колено и отработал короткими очередями. Бил прицельно и не спеша, чувствуя приятную боль в плече от отдачи оружия и видя работу Джеба: сержант повел ствол в обратную сторону, прошивая и песок, и тех, кто вскочил и кто корчился на нем от огнестрельных ранений.