грузовики и гражданские автомобили, взлетел на воздух командный пункт, складывались, как колода карт, двухэтажные домики местных жителей, взрывные волны и осколки кромсали людей. А затем всё прекращается, и на месте грохота воцаряется звенящая тишина.

Антон Иванов ругается на русском с сильным акцентом, и унаследованные от родных мест простые ласковые слова помогают хоть немного собрать в голове остатки мыслей. Так, перекличка — все живы. Уточнить повреждения — серьёзных повреждений нет, если не считать разбитой губы заряжающего. Двигатель работает, электроника функционирует.

— Джексон, ты как, нормально?

— Жить буду, капрал. Что это было?!

— Сейчас узнаем, сейчас…

Музыкальный Ящик, минуту назад стоявший на маленькой площади в центре богатого прибрежного городка, теперь перенёсся в ад, так и не сдвинувшись с места. Он по-прежнему стоит в центре площади, но вот городка и его жителей, высыпавших из своих домов для организованной эвакуации, больше нет. Нет колонны автобусов, куда грузились гражданские, нет складов военного имущества на окраине, нет штабного городка, нет артиллерийских батарей, вертолётной площадки, военных машин — нет вообще ничего, кроме руин, огня и сотен трупов. И в центре — танк, так и не получивший ни одного прямого попадания, осколки не в счёт, так что капрал и его экипаж пережили первый для них бой достаточно благополучно. Теперь надо узнать, пережил ли бой хоть кто-нибудь ещё.

Хаос в эфире не уступает по интенсивности хаосу на горящих улицах: все пытаются выйти с кем-то на связь, запросить указаний, вызвать подкрепление, санитаров и огневую поддержку или всё сразу и прямо сейчас. А меж тем кто-то кричит о прорыве из города в районе блокпоста.

— Взвод Браво, слушай мою команду!

Антону везёт: через царивший в эфире хаос ему наконец удаётся выйти на связь с вышестоящим офицером. Офицер приказывает Иванову и другим командирам танков его взвода выдвигаться к блокпосту, чтобы поддержать пушечным огнём пережившую обстрел немногочисленную пехоту, там уже вовсю стреляют.

— Пит, давай вперёд, медленно, чтоб гражданских не подавить!

Ящик трогается с места, оттолкнув в сторону разгорающийся хаммер национальных гвардейцев и переехав чадящие обломки феррари. Уцелевшие военные полицейские тщетно пытаются навести порядок, повсюду мечутся обезумевшие от страха городские, а впереди, на выезде из города, экипаж Иванова встречает братская могила боевых товарищей — здесь пару минут назад занимал позицию взвод Альфа.

— Господа Бога душу мать!

Обогнув опрокинутую в кювет командно-штабную машину, Ящик выходит на перекрёсток. Первый и второй танки взвода Альфа горят, выбрасывая в небо столбы чёрного дыма. Третий стоит неподвижно, сбросив набок тяжёлую башню. На дне огромной воронки виднеется всё, что осталось от четвертого: разорванные гусеницы, опорные катки и фрагменты двигателя.

— Антон, что это было, с воздуха вдарили? У психов что, есть боевая авиация?! Нам ведь говорили…

— Луис, это не авиация, — командир уже всё понял. — Не авиация, а артиллерия. Узнать бы ещё, откуда и кто стрелял.

— Впереди блокпост!

К блокпосту они прибыли позже других танков взвода Браво, так что им доводится сделать только один выстрел — вкатили шрапнельную гранату в верхний этаж старой дешёвой гостиницы, откуда по блокпосту очень неточно стреляют из пулемётов. Больше не стреляют.

— Здоровски, — бормочет Луис, разглядывая в прицел результаты своей работы.

— Ага, здоровски, — отвечает Антон. — Теперь бы ещё понять, кого мы накрыли нашим снарядом.

— Внимание всем! Внимание всем!

Иванов выслушивает короткое сообщение и снова разражается тирадой на языке своих предков, неведомом для остальных членов экипажа Музыкального Ящика.

— Что там, Антон?

— Узнали, кто так здорово вломил нам из пушек. Это не психи, отнюдь. С нашего же собственного корабля вдарили, с Вирджинии стреляли!

— Что?!

— Да куда эти косые флотские пидорюги смотрели?!

— Кто отдал команду?!

Вполуха слушая своих танкистов, предлагающих совершить сексуальный акт в максимально извращённой форме со всем экипажем эсминца, корректировщиками огня и флотским командованием, Иванов старается прояснить непроглядную картину происходящего.

Их танковый батальон вместе со многими другими частями подняли по тревоге ранним утром. Подняли по тревоге и отправили форсированным маршем к северным окраинам Лос-Анджелеса, где уже вовсю творилась какая-то дикая чертовщина. Немногочисленные уцелевшие радиостанции передавали сообщения о вспышке атипичного бешенства, среди солдат быстро разошёлся слух о восстании живых мертвецов, а точных указаний всё не было, равно как и информации о противнике. Был только приказ для первой танковой роты, в которую входил и Музыкальный Ящик, — занять маленький городок рядом с шоссе на северной окраине. Где-то рядом сооружают мобильный командный пункт, откуда генералы будут руководить всей операцией. Может быть, когда высокие чины займут свои места, они, наконец, смогут внятно объяснить, что происходит и что предстоит делать солдатам?

Теперь внятных инструкций, скорее всего, не дождаться: командный пункт сожжён вместе со всем лагерем, эсминец типа Зумвольт постарался на славу двумя своими сверхмощными орудиями. Эту пирамидальную дуру подогнали сюда для огневой поддержки с моря, и поддержку она оказала на все деньги. Только вот поддержал эсминец врагов.

Что это было? Трагическая ошибка, дружественный огонь? Или не ошибка вовсе, а преднамеренное нападение? Среди множества слухов, ходящих о неведомом противнике, часто повторяется один: психи могут заражать врагов на расстоянии, подчиняя своей воле. Что, если на эсминце уже не свои? Что, если и другие части уже перешли на их сторону? Что, если в любую минуту на них может обрушиться следующий удар с моря или с воздуха? Невозможно. Но как ещё объяснить наличие у противника опытных бойцов? Откуда у бешеных пулемёты и ракеты, да ещё в таком количестве? Изначально они вообще не ожидали огневого сопротивления, ведь говорили, что психи только нападают на людей с голыми руками, а стреляют в городе вырвавшиеся из тюрем банды…

Снова выходит на связь офицер, уточнив потери в их танковом взводе после короткой перестрелки у блокпоста. Потерь не оказалось, только Давида, командира третьего танка, задело мелким осколком в лицо. Рана неопасная, ему уже оказали помощь. Давид радостно рассказывает, как он испугался вначале, думал, что в него попал снайпер.

— Я даже перевязку наложить не успел, когда они попёрли из города. С вертолёта видели, что их привезли на машинах, грузовиках, даже на мусоровозах, а потом выпустили всех сразу после артобстрела, как собак с цепи спустили.

— Кто привёз? Что значит выпустили?

— А я почём знаю?! Вы ещё не подъехали, а бешеные уже пошли стаей на людей в пробке, там было как на скотобойне. Наши стрелки