что необходимо для достижения серьезных результатов, то что уж тогда говорить о потенциале усилий по улучшению экологии в мировом масштабе? Однако реакция людей на мои записи в соцсетях о проблемах климата поумерила мой пыл, хотя было понятно, что еще не все потеряно.

Среди тех, с кем доводилось общаться виртуально, были дети, подростки и молодые люди, готовые принять первые в своей жизни важные решения, например, какую карьеру выбрать или за кого проголосовать на выборах. Среди них были и те, кто хотел совершить первое серьезное восхождение. Это тот тип людей, которых потенциально можно заинтересовать будущим Гималаев и проблемами окружающей среды. И хотелось показать им, что происходит на большой высоте и в больших горах, причем как хорошее, так и плохое.

Работу над улучшением окружающей среды стоит начать с себя, со своего дома. И я старался сделать так, чтобы наши восхождения были как можно более безвредными с точки зрения экологии. Организатору проекта и, соответственно, лидеру на восхождениях не так сложно воплотить эти идеи. Все, что экспедиция заносила с собою на гору, мы старались максимально забирать на спуске, в том числе пустые кислородные баллоны. Работая с коммерческими клиентами, я заранее четко обозначал свою позицию по этому вопросу.

– Вы оказались здесь в том числе потому, что любите природу, но если вы не уважаете ее, то вам не место в этой экспедиции, – объявлял я клиентам. – Если вы не собираетесь следовать установленным правилам, можете забрать деньги и не работать со мной.

В целом большинство людей, отправлявшихся со мной на гору, разделяло эти убеждения, и проблем с соблюдением экологических предписаний не возникало.

Я объяснял, что наше воздействие на окружающую среду всеобъемлюще. Мы слишком долго считали домом лишь собственное жилище, но ведь это не так. Мы живем не только в закрытых коробках в городах, все, что за их пределами, – тоже наш дом, и в него также надо вкладывать деньги и уделять внимание, потому что когда природа наносит ответный удар, от него не спрячешься. Мне доводилось видеть непальские деревни, разрушенные оползнями либо наводнениями. С расстояния они выглядят так, словно подверглись бомбардировке.

В 2018 году по всей Калифорнии бушевали пожары, уничтожившие сотни квадратных километров лесов и плодородных земель, годом позже такое же стихийное бедствие обрушилось на Австралию. Неужели этих катастроф недостаточно для того, чтобы люди обратили внимание на ситуацию с климатом? Самая большая проблема, с которой мы столкнулись в наше время, – неспособность человека планировать на долгосрочную перспективу. Планета перенаселена, при этом мы беспокоимся о том, что будет завтра, на будущей неделе или в следующем году, но задуматься о последствиях нашей деятельности через тридцать-сорок лет не получается. Возможно, прогнозы слишком пугающи, и многие просто предпочитают переключиться на что-то другое. Это отрезвляет.

Я понял, что наилучший способ привлечь внимание к проблеме всеобщего здоровья – это кричать об этом с вершин гор в рамках Project Possible. И вскоре представилась возможность обозначить некоторые проблемы взаимодействия человека с окружающей средой – гораздо раньше, чем я предполагал.

* * *

Я хотел побить свой же рекорд скорости восхождения на Эверест, Лхоцзе и Макалу 2017 года – десять часов пятнадцать минут. Когда экспедиция гуркхов на Эверест завершилась, я успел побывать на всех трех вершинах за пять дней. Но по пути в базовый лагерь Эвереста прикинул, что результат можно улучшить. Я верил в свою физическую и психическую подготовку. Кроме того, я уже побывал на этих восьмитысячниках, хотя, конечно, это сложные горы и нельзя недооценивать все опасности на таких восхождениях.

22 мая в сопровождении Лакпы Денди – одного из шерпов, участвовавших в экспедиции гуркхов на Эверест, я отправился на штурм вершины. Мы вышли чуть позже других экспедиций. Когда проходили ступень Хиллари, начался рассвет, и я заметил вспышки фотокамер и свет налобных фонарей выше по склону. Впереди медленно шли несколько групп, люди уже устали от работы, поэтому мы быстро обогнали их. На весь путь из четвертого лагеря до вершины ушло около трех часов. Открывшиеся виды были потрясающими.

Утреннее солнце поднималось над Гималаями, и когда несколько других альпинистов присоединились к нам на вершине, казалось, что солнечная энергия заряжает всех. Парни, которые еще несколько минут назад выглядели совсем измученными, сразу воспряли духом, как будто солнце дало заряд бодрости и оптимизма, даже невзирая на мороз. Если б так можно было провести весь день! Затем я почувствовал, как Лакпа дернул меня за рукав.

– Надо идти, – если хочешь побить рекорд. Пора, – сказал он.

Я кивнул, сделал напоследок еще несколько снимков, и мы отправились вниз. Но вскоре пришлось остановиться – впереди творилось нечто невообразимое. Длинная очередь вилась к вершине от ступени Хиллари. Поначалу показалось, что это несколько десятков человек, но их было гораздо, гораздо больше. Около полутора сотен альпинистов шли по одним веревочным перилам кто вверх, кто вниз. Мы пытались быстро и аккуратно спускаться, осторожно обходя очередного восходителя, но я почувствовал легкий приступ паники.

Насколько я мог видеть, некоторые альпинисты были в ярости. Они заплатили много денег за восхождение и теперь застряли недалеко от вершины, словно в пробке на автомагистрали. Многие рисковали жизнью, потому что не собирались уходить вниз, несмотря на то, что у них заканчивался кислород.

И это была не единственная проблема. Я слышал, как один парень в очереди жаловался на то, что перестает чувствовать пальцы рук и ног, – ему грозило обморожение. Сам гребень, по которому змеилась очередь, представлял большую опасность в случае ухудшения погоды, – он открыт всем ветрам, которые могут достигать колоссальной силы на этой высоте. С одной стороны гребень обрывается вниз на 2400 метров, с другой – на три километра, и в случае срыва шансы уцелеть равны нулю.

Хуже всего было смотреть на восходителей, которые терялись в этом хаосе и испытывали страх и нервное напряжение, которые росли по мере ожидания. Я часто думал, что такое состояние на высоте не сильно отличается от того, когда человек тонет. Тонущий посреди океана в панике будет хвататься за любую возможность удержаться, включая близкого человека, которого он просто утянет с собою на дно. Психическая нестабильность на высоте восьми километров очень похожа на описанное выше. Люди порой начинают принимать безрассудные решения, подвергая риску себя и окружающих.

С течением времени те, кто стоял в очереди, нервничали все сильнее – на вершинную лихорадку накладывалась паника, и вскоре стало очевидно, что может произойти взрыв. Все вокруг спорили друг с другом, кто-то уже готов был