– Но ты и так сделал мне дорогой подарок!

– А это презент. – надевая на палец бриллиантовое кольцо, говорит он.

– Эй, голубки, может быть поторопитесь? – кричит Крис.

В ответ хмыкаю, и веду Мака в гостиную.

Весь вечер Лип не сводил с Мака и меня взгляд. Долго разглядывал парня, расспрашивал его о работе, семье и о многом другом. И к концу вечера, когда мы собирались выезжать в Кембридж, отошел с Маком в сторону и о чем-то долго говорили. После пожали друг другу руки и попрощались. Мистер Форд отправился в отель, Крис и Эли поехали на машине Мака домой, а сам Мак уже тридцатую минуту ведет машину ни в том направлении (не в Кембридж), лишь сказал, что нужно посетить одно место. Я покорно ехала, рассматривая подарок любимого человека на пальце.

Спустя еще минут пять машина остановилась, и Мак заглушил мотор.

Мы стояли неподалёку от взлетной полосы в аэропорту Бостона. Но зачем?

– Мак, что мы тут делаем?

– Лип сказал, ты до потери пульса боишься самолетов, даже из далека он внушает ужас для тебя. – серьезность его тона меня пугает.

– Мы же не полетим…

– Нет. Не сегодня. – уголки его губ приподнимаются в улыбке. – Сегодня мы понаблюдаем за взлетом и посадкой, чтобы ты поняла: не все самолеты падают. Вероятность падения этой птицы намного ниже, чем попасть в аварию на обычном перекрестке…

Конец мысли я уже не слышала. Сердце стучало в диком ритме, руки немели, а дыхание то и дело прерывалось. Хотелось кричать, брыкаться, убежать подальше от этого места, но я почему-то сидела и не могла пошевелиться.

– Я с тобой. – Мак кладет свою руку на мою ледяную ладонь. – Все будет хорошо. Ничего плохого не произойдет, я обещаю.

Открывает дверь и выходит, дрожащими руками берусь за ручку и выходу вслед за Маком. На улице начинает смеркаться, солнце почти коснулось горизонта. Большая часть неба погружена во тьму. Луна готовится встать на пост светила после солнца. Вид просто превосходен! Все бы ничего, но железная птица огромных размеров заставляет забыть обо всем хорошем, на место счастливых моментов приходит один – злополучный день. Перед глазами пробегают увиденные в подростковом возрасте статьи и ужасающие кадры рухнувшего самолета, в котором были мои родители. На глазах появляются слезы, сердце вот-вот остановится, а душа разорвется на части. Я не вынесу этого!

– Мак, увези меня отсюда. – дергаю его за рукав, с глаз градом капают слезы. – Прошу, пожалуйста…

– Ты должна побороть это. Весь тот спектр эмоций, который ты так долго хранила в себе, должна выплеснуть здесь. Сейчас. Со мной.

– Это больно… – горло сжимает спазмами.

– Послушай, во всем есть свет и оборотная сторона: в тяжелых уроках – бесценный опыт; в потере родных и близких – возможность научиться принятию реальности такой, какая она есть. – встает позади меня, обнимает крепко, но нежно. То, что мне сейчас нужно. – В падении есть свобода. Выплесни все, что так давно тебя тревожит. Все эмоции.

Самолет трогается с места и начинает набирать скорость. Чувствую, как ноги наливаются свинцом, водопад слез становится все обильней.

– Я даже не помню их… – сглатываю. – Этот злополучный полет отнял у меня их! Я помню лишь тепло маминых рук, и то не могу быть уверенной, были ли это руки мамы или Энни?!

– Они всегда с тобой. Вот тут они будут жить вечно. – кладет ладонь к сердцу.

В голове пролетают возможная жизнь, которая была, если бы родители не полетели в тот день на конференцию…

Вот мне пять лет и на месте Липа, папа кладет мне на блюдце самый большой кусок малинового торта; а вот мне тринадцать, я стала девушкой, мама посвящает меня во все тонкости женской доли; падение с велосипеда, первое вождение байка, окончание школы… Воспоминания накрывают с головой. Сама не заметила, как отвернулась от взлетной полосы, уткнулась в шею Мака и горько плачу, а он поглаживая меня по волосам говорит, что все будет хорошо…

Вечер следующего дня. 4.20 pm.

Мак Уоррен.

Прошел час с того времени, как телефон Элизабет вышел из зоны действия сети. Она обещала позвонить, как закончит дела, но уже гребанный час от нее нет вестей. Что происходит?

Набираю номер Элисон во второй раз.

– Мак?

– Эли, Элизабет не говорила, какие у нее дела на вечер были? – откладываю папки с уликами.

– Э-э-э, она должна была уже вернуться…

– Ее нет. – провожу ладонью по волосам. – Куда она собиралась?

– Ей поручили работу… Проверка экзамена, по-моему. Но она должна была закончить проверку быстро и пойти со мной по магазинам… – голос меняется. Нервничает. – Мак, она же не…

– Молчи. – встаю с дивана, начинаю мерить кабинет шагами. – Кто поручил ей работу?

– Наш новый преподаватель – мистер Манкевич, то есть Бойд Манкевич.

– Понял.

– Мак, держи меня в курсе, ладно?

– Постараюсь.

Не успеваю нажать отбой, как в кабинет влетает Тейлор. Вид у него крайне возбужденный. Чем?

– Мак, мы знаем имя убийцы. – вопросительно смотрю на него. – Бойд Антонио Манкевич.

Силой сжимаю телефон так, что слышу хруст стекла. В порыве гнева швыряю трубку в стену, от чего та разлетается на части.

– Мак, ты чего? – Тейлор переводит взгляд на остатки от телефона, на меня.

– Адрес. – рявкаю.

– Эм, в этом есть проблема… Он зарегистрирован в Техасе. Так что, где он проживает сейчас данных нет.

Я готов выть волком от бессилия.

– Нарой мне всю информацию о нем. Все! Вплоть до распорядка дня этого подонка. Сейчас же!

– Мы уже ищем. – тон понижается. – Что происходит?

– Элизабет у него. Я точно это знаю. Чувствую. – перевожу дух. – Отследи, откуда в последний раз исходил сигнал с ее телефона.

– Понял.

– И еще, – хватаю куртку с дивана. – мы едем в больницу.

Элизабет Джонсон.

Утро. 7.40 am.

– Проснулась соня. – Мак убирает локон, затем нежно целует. – Выспалась?

Зажмуриваюсь и притягиваюсь к горячему телу Мака.

– Я бы всю жизнь вот так пролежала.

– Ну, всю жизнь не получится, потому что мне нужно на работу, а тебе в душ.

Вздыхаю, расцепляя объятия.

– Как дела на работе? Есть что-нибудь нового?

Мак встает с кровати, натягивает вчерашние боксеры, смотрит время.

– Угу. – возвращает часы обратно на тумбу. – Составлен фоторобот убийцы, моральная составляющая маньяка. Еще у нескольких жертв под ногтями обнаружен ДНК одно и того же человека. К вечеру нам будет известно имя ублюдка.