Признание

Во время ужина Лайона обнаружила, что Малкольм пересел за другой столик. Она даже не могла понять, чего по этому поводу больше чувствует: огорчения или облегчения. Как бы то ни было, а после ужина их компания неожиданно распалась: Таша и Патрисия обзавелись поклонниками и решили провести время каждая со своим молодым человеком.

К озеру никто не собирался, что заставило Лайону с облегчением вздохнуть. Она помчалась в девятый коттедж, который теперь занимала вместе со своим Наставником. В этот раз она твердо решила не опаздывать, поэтому сборы были недолгими: купальник, легкий сарафан бирюзового цвета с абстрактными рисунками по подолу, укороченная трикотажная кофточка-жакет с рукавом в две трети — чтобы плечи не мерзли. В рюкзачок — полотенце, расческа и видеофон. На пляж она успела ровно к девяти.

Разумеется, мужчина был уже там. Сидя на лежаке, смотрел на ровную гладь озера с мерцающими на ней дорожками света от фонарей, и думал о том, что Лайона, возможно, и сама не может вспомнить причин, вынуждающих ее пугаться высоких людей. «Вероятно, дело не только в росте, — думал Светоч. — Заглянуть бы в ее сны, поискать воспоминания о каких-то тяжелых событиях в прошлом, да только вот доверится ли? Пустит ли туда, куда и сама заглядывает редко?»

Впрочем, как только девушка появилась, все эти размышления отступили далеко на второй план. Сейчас была важна только она сама и их встреча. Валлиан легко вскочил с деревянного сидения, одарил Лайону такой радостной улыбкой, что она вспыхнула, и поспешил ей навстречу.

— Ты пришла, Лайона!

— Да…

Он подошел. Застыл в полушаге на несколько секунд, жадно вглядываясь в ее лицо. Потом вдруг рыкнул низким голосом:

— Иди сюда, женщина! — подхватил ее на руки и понес к озеру.

— Эй, эй! — запротестовала девушка, опасаясь, что он намерен окунуть ее в воду прямо в одежде. — Не вздумай промочить мой сарафан и рюкзак!

— Не промочу! — все тем же низким голосом ответил мужчина, и пошел по кромке берега в сторону маленького пляжика.

Лайона расслабилась, обхватив его сильную шею, и с любопытством начала всматриваться в ту сторону: на миг ей показалось, что сквозь листву мелькнул слабый, едва различимый желтый свет. «Не показалось», — поняла Лайона, когда пляжик стал виден полностью.

Посреди уже знакомой песчаной площадки был установлен светильник на ножке высотой в полметра с шаровидным абажуром из матово-белого полупрозрачного материала, напоминающего стекло. Между светильником и озером Валлиан расположил два покрывала и большой поднос — там их дожидались фрукты, сладости и простая вода.

Валлиан вынес свою драгоценную ношу на берег и уселся на покрывало, примостив девушку у себя на коленях.

— Поцелуй? — спросил, лукаво поблескивая глазами.

— Только один? — в тон ему лукаво улыбнулась девушка.

— Столько, сколько захочешь, Лайона, — внезапно охрипшим голосом ответил мужчина.

На Лайону вдруг снизошло ощущение правильности происходящего. Словно что-то внутри нее шепнуло: это правильное время. Это правильное место. Это правильный мужчина. Тот, который нужен. «Да, тот который нужен», — согласилась она и сама потянулась за поцелуем.

Сегодня поцелуи Валлиана были сладкими и тягучими, словно мед. Он вкушал ее губы с томительной нежностью и неспешностью, распаляясь сам и распаляя сидящую у него на коленях девушку. В то время, как его губы исследовали ее лицо, мочки ушей, шею, его рука легла на ее бедро и начала медленно скользить по гладкой коже кругами: вверх по внутренней поверхности, потом вниз — по наружной. Плавно. Завораживающе.

Картадель сам остановился, оторвался от девушки, когда почувствовал, что еще немного — и просто уронит ее на покрывало, прижмет к песку своим напряженным телом и не сможет отпустить. «Рано!» — строго приказал себе. Отдышался. Предложил: «Пойдем, поплаваем?» Лайона не возражала.

Она скинула сарафан, он — пляжные шорты и, взявшись за руки, они отправились в воду. Отплыли от берега так, чтобы фонари большого пляжа не затмевали свет звезд. Валлиан вдруг хитро улыбнулся и брызнул в Лайону водой. Та задохнулась от неожиданности, отфыркалась и отправила целый каскад соленых брызг в мужчину. Тот резко ушел вертикально под воду, и ее старания пропали втуне. Вынырнул в двух метрах правее, снова окатил Лайону фонтаном брызг. Несколько минут продолжалась веселая возня. Чуть утомившись, они улеглись на воду — голова к голове — как тогда, в бассейне, и стали смотреть на звезды.

Через несколько минут Валлиан вдруг произнес:

— Когда я смотрю в бесконечность ночного неба, то почему-то всегда вспоминаю эти строки:

Лайона слушала и чувствовала, что на глазах закипают слезы. «Можно в сердце впустить человека, но нельзя запереть его в нем», — сдавленным шепотом повторила девушка. Это было так правильно! Это было так, как всегда чувствовала она. Звезды словно приблизились. Стали ярче. И тихим плеском волны прозвучали в ночи следующие слова Валлиана:

— Я впустил тебя в свое сердце, Лайона.

Вот так просто. Тихо. Без всякого пафоса и надрыва. И от этого глубина и сила его чувства ощущались еще больше. Сердце девушки вздрогнуло и зачастило. По телу промчалась обжигающе-горячая волна. Лайона несколько долгих мгновений молчала, не в силах справиться с волнением, успокоить участившееся дыхание и трепещущее сердце. Не в силах говорить. Появилось четкое понимание: от того, что она скажет или сделает сейчас, зависит будущее. Ее и его. Она обратилась к своему сердцу, стараясь понять, увериться полностью в собственных чувствах. Она не хотела лгать. Уверилась. Убедилась, что не солжет. И произнесла в небо, словно давая ему обет:

— Я впустила тебя в свое сердце, Валлиан.

Нет, он не стал кричать. Не стал хватать ее и целовать. Аккуратно поднял руку и слегка прижал ее голову к своей.