Еще один современный миф о Мамае, служащий своеобразным продолжением мифа о его союзе с Генуей, — связь бекляри-бека с папской курией. И если все вышеприведенные мифы, включая даже современные, базируются хотя бы на косвенных данных средневековых источников, то этот целиком и полностью основан на предположениях и допущениях современных авторов.

Главным апологетом версии связей Мамая с Римом стал опять же Л.Н. Гумилев, который отстаивал концепцию о Мамае как ставленнике генуэзцев.[388] Цель союза с Римом, по мнению историка, все та же — покорить и уничтожить Русь, для чего неоднократно организовывались и военные мероприятия (так называемые «северные крестовые походы»). Действительно, Генуя одно время деятельно сотрудничала с папской курией: генуэзские торговцы нередко являлись «папскими банкирами» и порой проводили политику в интересах Рима и в других странах. Так, например, союз Михаила VIII Палеолога с Генуей привел к появлению «униатской» церкви в Византии.

Версию Л.Н. Гумилева вскоре подхватили и другие авторы, которые ссылаются и на «источники», хотя фактически всего лишь вольно трактуют «памятники Куликовского цикла» и некоторые другие исторические документы. Так, например, «бухгалтерские книги Кафы», содержащие сведения о переговорах генуэзских купцов с Мамаем по поводу займа им средств, являются в их глазах «бесспорным доказательством» того, что именно Генуя «финансировала» поход Мамая на Русь в обмен на распространение католичества. Аналогичным образом булла папы римского Урбана VI о назначении специального инквизитора «для Руси и Валахии» также, по мнению этих авторов, является подтверждением союза папы римского с Мамаем.[389] Некоторые публицисты заходят настолько далеко, что и самого Мамая считают католиком![390]

Между тем, как уже отмечалось выше, Мамай расплачивался по своим долгам с генуэзцами — причем золотой монетой, которую ему пришлось специально для этого отчеканить. А булла папы могла, во-первых, быть издана в целях дальнейшего развития миссионерской деятельности, во-вторых, формулировка «Русь и Валахия» заставляет предположить, что речь шла о юго-западных русских землях, находившихся под литовским владычеством, которые как раз представляли в то время интерес и возможности для католизации. Таким образом, каких-либо конкретных свидетельств в пользу сговора Мамая с папой римским в источниках не обнаруживается.

Известно, что в эпоху Мамая в Золотой Орде продолжалась миссионерская деятельность, предпринимаемая католическими духовными орденами. Так, сохранились послания представителей Северной Татарской Викарии ордена францисканцев 1371-1374 гг., авторы которых сообщали, что много и удачно проповедуют католичество среди православных, мусульман и язычников, и папа Григорий XI в ответ на эти обнадеживающие послания присылал в Золотую Орду новых миссионеров.[391] Однако отметим, что кустодии (округа) этой Викарии располагались в Кафе и в Сарае — к владениям Мамая они не имели отношения.

Кроме того, имеет смысл отметить, что в 1305-1378 гг. папы римские находились под контролем королей Франции и имели резиденцию не в Риме, а в Авиньоне. Соответственно, в большей степени они являлись союзниками и проводниками политики французских монархов, а не итальянских торговых государств и, в частности, Генуи. А с 1378 г. папство сотрясает «Великая схизма» — длительная борьба пап и антипап, продолжающаяся до 1419 г.[392] В связи с этим интерес пап к католизации стран Восточной Европы значительно снизился: они старались удержать и укрепить свои позиции в собственном западноевропейском католическом мире. Поэтому контакты Мамая с венецианцами и генуэзцами Причерноморья нельзя считать доказательством того, что он поддерживал связи с папской курией.

Сведений о каких-либо связях Мамая с католическими духовными орденами, его покровительстве проповедникам католичества и т. п. в источниках не имеется, его религиозная политика вообще никак не отражена в средневековых исторических сочинениях. А между тем известно, что покровительство католическим миссионерам оказывали ханы-мусульмане — например Туда-Менгу и Узбек. Узбек-хан, сделавший ислам официальной религией Золотой Орды, предоставил значительные привилегии католическим миссионерам и обменивался с папой римским Бенедиктом XIII дружескими посланиями.[393] Однако ни один автор не обвиняет этих ханов в сговоре с католическим Западом против Руси! Тем более странными и неубедительными выглядят обвинения Мамая в союзе с папой римским: ни один современный ему католический миссионер не упоминает о какой-либо роли бекляри-бека в распространении католичества в Золотой Орде или на Руси. Нет также каких-либо сведений, дающих основания полагать, что взаимодействие Мамая с итальянскими торговцами Причерноморья преследовало, помимо политических и экономических, также и религиозные цели.

Наконец, свидетельством, опровергающим союз бекляри-бека с папой римским, являются… «памятники Куликовского цикла»! В них Мамай представлен как язычник, «поганый», «еллин». Его воинство и союзники также чаще всего характеризуются как язычники, очень редко упоминается об их мусульманском вероисповедании. Даже литовский князь Ягайло, впоследствии ставший ревностным католиком, охарактеризован в памятниках как «поганый». Несомненно, будь у средневековых русских авторов хотя бы малейшее основание для обвинения Мамая в сговоре с «латинянами», это нашло бы отражение в «памятниках» и вызвало бы шквал новых обвинений в его адрес. Однако таких сведений «памятники» не содержат. Таким образом, древнерусские авторы, совершенно не заинтересованные в «обелении» Мамая, отвергают вероятность его сговора с Римом.

Как видим, миф о контактах Мамая с папской курией являет собой череду домыслов и «достраиваний» имеющихся фактов. Цель таких построений вполне очевидна — завершение формирования образа этого деятеля как врага Руси и православия, не гнушавшегося вступать в контакт даже с иноверцами (коль скоро сам он был воспитан в мусульманских традициях), лишь бы это позволило ему причинить как можно больше вреда русскому народу и русской церкви!

Согласно сообщению ряда «памятников Куликовского цикла», Мамай, после того как его войска без боя перешли на сторону хана Токтамыша, бежал в Кафу и был убит там местными «фрягами», пожелавшими захватить его богатства, которые он успел прихватить при бегстве.[394] В Лицевом летописном своде имеется весьма яркая и впечатляющая миниатюра о гибели Мамая в Кафе.[395] На основании сведений Киевского синопсиса (1674 г.) о гибели бекляри-бека М.В. Ломоносов написал трагедию «Тамира и Селим», центральным сюжетом которой являются последние дни Мамая и его кончина.[396]