знакомый подъезд, руки открыли привычную дверь, а голова легла на мягкую подушку. Неужто и вправду так весь день и провести? В вечной лени, безделье и бессмысленном существовании? Какое же все-таки спасительное слово «выходной». Оно дает замечательную отговорку, волшебный билет, избавляющий тебя от всех дел на целые 24 часа, позволяя тебе отправиться в мир ничего не делания. Тем и прекрасны выходные, что они делают из трудящейся машины, погрязшей в работе и проблемах, человека, наслаждающегося данной ему Богом уникальной возможностью жить. В выходной день даже переосмысливать ничего не хочется, потому что только при трудовой деятельности так же трудоемко работает мозг.

Я лежал на кровати, смотрел в потолок, и передо мной неслись все прошедшие события, которые вызывали во мне всякие чувства. Я будто бы пересматривал фильм. И только последний кадр не давал удовлетворения моей бездельной деятельности. Этот допрос Алексея… Насколько же он был непонятен и насколько странен. Этот человек, как бы ни пытался показать себя серьезной и даже опасной личностью, на самом деле пуст. Он возомнил себя героем города, однако же опорой его безумной идеи является бесформенная гордость. Возможно, он даже никакой не следователь, а так, любитель, который изо всех сил старается быть профессионалом. Испугаться одного лишь злобного взгляда уже позорно для сотрудника полиции, а ведь потом он принялся пить на работе. Еще один лучик трезвости в этом пьяном городе, на самом деле является таким же опущенным гражданином, живущим в вечном сне. Он полностью опустился в моих глазах, стал ничтожным и жалким. Вспоминая неверность его жены, мне еще больше кажется, что этот человек слепо верен своим идеям, не замечая при этом настоящего расклада мира, он погружается в собственное безумие, в собственный мир со своими правилами, где каждый человек должен играть по его выдуманным правилам. Он всем видом старается заставить людей это сделать, но что можно достать из пустой коробки?

Его пустота- это его горе… Горе… Оно повсюду и у каждого оно свое. А у этого человека оно самое пустое…

XVI

Ночь. Не утро. Проснуться среди ночи… Осталось что-то позади. А впереди? Что? Зачем я проснулся? Стоило ли мне просыпаться?

Я встал с кровати. Больше уснуть мне не удастся. На улице тьма тьмущая. В мое окно добиралась полоска света уличных фонарей, которая затем отделяла квартиру на две части, ничем не отличающиеся друг от друга. Что там серо, что здесь. Ничего не поменялось. И только эта полоска теплого желтого света разделяла эту скуку. Она была прорезью, открывающей предо мной мир мечтаний. Утопию, где существуют нормальные порядки, нормальные законы, нормальные люди. Я ожидал, когда же из этого выреза вылезет рука и пригласит меня в этот мир. Но никто не появлялся… Мне нужно самому войти в нее. Самостоятельно, без чьей-либо помощи. Я один сейчас решаю, стоит ли мне ступить в блаженные земли, погрузиться в свет, стать желтым или так и ждать помощи руки, что занесет меня в этот мир. Голова кружилась. Серый и желтый смешивались, превращаясь в ужасный оттенок грязи, становясь рвотой… Я упал на пол. Прошло, кажется, бесконечное количество времени, пока, наконец, мир стал на свои места. Полоска света стала уже. Я подполз к ней и задумался. Стоит ли… Сейчас? После всего, что я сделал еще и сбежать? Так просто, оказывается решать проблемы. Стоит просто натворить дел и сбежать, оставить все тем, кто привык лезть в гору. И смысл тогда от меня? Смысл от того, что я здесь нахожусь. Я вечно бегу. Передо мной столько хребтов, а я их обхожу через пустыни. Не люблю трудных путей и, в итоге, завожу себя в бесконечные ряды дюн без еды, без воды, без смысла…

С трудом я встал, продолжая пошатываться. Я с ненавистью смотрел на эту желтую полоску света, хотел было набросить на нее, но одумался. Обернулся. Вышел. Даже не оглянулся, а просто закрыл за собой дверь, успев накинуть одежду. На улице пусто. В голове мелькнула физиономия Алексея, сначала пугающая и пронзительная, затем жалкая и отчаянная. Махнув рукой в пустоту, я направился к Площади. Вечно, когда тяжелее всего, все пути ведут именно в центр города. Никуда больше, а только туда. И понятное дело- Пивоварня находится между двумя крайностями: Площадью и кладбищем. Между всем этим- сон, пьянство и вечное забытье. Все просто здесь. Не надо далеко идти, искать новое, получать уникальное, выбирать трудное, стоит просто пройтись в любую сторону, и ты попадешь куда-нибудь. Похоже на монету, где шансы выпадения орла или решки равны, одно лишь различие в том, что толщина куда больше диаметра. В том и смысл города. В том и смысл…

Я остановился. Передо мной был Лувр. Он шел, танцуя на ходу. Его руки медленно и грациозно поднимались вверх, расплывались в разные стороны, окунались вниз и снова взлетали. Ноги слегка подпрыгивали, изображая радость и веселье, они двигались четко и плавно, оборачиваясь вокруг себя, делая замысловатые движения и возвращаясь в привычное состояние, успевая при этом идти вперед. Грудь смотрела вверх, стремилась улететь в небо, но плечи сгорбились, а голова и вовсе поникла, изо всех сил пытаясь взглянуть на звезды. Лувр шел, танцуя свой балет жизни, однако не было в нем никакого сюжета, никакой логической цепочки, которая объясняла бы те или иные движения, даже чувств не было- одна импровизация, один ветер. Стремясь взлететь, он опускался глубже, стараясь бежать, он медленнее полз. Этот танец выглядел ужасно, безобразно, небрежно, смешно, но в нем сочетались звезды, что завораживали глаза. Из пальцев лился свет. Уличные фонари, как духовой оркестр, подыгрывали своим желтоватым свечением, а холодный ночной воздух поднимал вверх подол пальто безликого. Лувр изображал уродливую птицу, висящую над пропастью и смело шагающую по ее краю. Впереди виднелись просторы Площади, а единственный прохожий медленно порхал, приближаясь при этом все ближе и ближе к земле. Костлявые ветки замолчали, холодная плитка перестала трещать, а ветер задержал свое возбужденное дыхание. Лувр опустил руку в карман и достал фотографию. Он направил ее на Луну и долго вглядывался. Затем вздохнул и положил свою жизнь обратно. Теперь танцевать ему не хотелось. Безликий оглянулся и увидел меня. Махнул рукой и подбежал.

— Что делаешь в столь поздний час? — Лувр бодро протянул мне руку.

— Да… Так… Не спится, — как-то туманно и сонно отвечал я, оставаясь еще под впечатлением увиденного.

— С тобой все хорошо? Ты тяжело дышишь, — он взглянул своим мутным лицом на