не было ничего романтичного… Я согласилась, потому что находилась в отчаянном положении. Да и сейчас я нужна ему, поэтому расставание со мной ударит по его репутации, так что он вернется забрать свое и будет злее и напористее. Тогда я застала его врасплох, но Коломан тактичный, он подготовится… Мне страшно… Справлюсь ли я?

— Все зависит от вас. Я могу пожелать вам только удачи и сказать, чтобы вы были спокойны. Помните, ради чего вы все делаете: ради себя и дочери.

— Вы правы… Как же я вам благодарна!

— Вы должны быть благодарны себе, — я отошел от Лилии. — Будьте увереннее.

— Конечно… Да…, — она осторожно направилась в зал. — Вы ради этого пришли?

— Нет.

— Хотите повидать Вайолетт? — в тоне хозяйки звучала грусть.

— Да. Я хочу и перед ней извинится.

— Не буду вам мешать, мистер Ридл. Вы знаете, где находится ее комната.

— Спасибо вам.

Лилия скрылась за дверью. Я медленно поднялся по лестнице, ловя каждый скрип ступенек. Осторожно подошел к двери Вайолетт, которая в темноте дома была тусклым призрачным светом. Два стука, разорвавшие мои барабанные перепонки. Волнение выскакивало из груди. Никто не отвечал. Я снова потревожил ночную тишину, которая устала от моего своеволия и возмущалась дрожью теней. Я аккуратно повернул ручку. Дверь отворилась. В комнате горела небольшая настольная лампа, являвшаяся звездой среди темного космоса. Она освещала обычный декор комнаты, создавая тени предметов, которые будто бы отворачивались от меня светлой стороной. За столом никто не сидел. Я аккуратно вошел в комнату. Кровать мрачным скрипом прогоняла меня. Пол под ногами гнулся, книги злобно отворачивали взгляд, и даже лампа перестала так ярко светить.

Вайолетт не было ни за столом, ни на кровати. Только всмотревшись вдаль, я увидел четкий силуэт сидящей девушки. Лунный и ламповый свет с обеих сторон с разной яркостью подчеркивал белоснежные тона всей натуры Вайолетт. Ее щеки касались холодного стекла, глаза печально смотрели на ночное небо, однако уши ее, еле заметно шевелясь, находились в комнате, прислушиваясь к тихим звукам комнаты. Слева немного двинулось фортепиано, пыталось защитить свою хозяйку, не дать мне пройти дальше. Но я медленно шел, будто бы приближаясь к дикому зверю. Пол подо мной, чем ближе я приближался, тем меньше прогибался. Лампа светила ярче, делая акцент на девушке, книги тревожно лепетали, кровать боязливо отворачивалась к стене. Одно лишь фортепиано доблестно и храбро шло мне наперерез, но не успевало. Я встал рядом с девушкой, и смотрел на ее длинные волосы, который опадали на тонкие и хрупкие руки. Ее платье зашуршало, она отвернулась от окна и смотрела на свои колени, которые крепче притянула к себе.

Была полная Луна. Звезды отсюда казались ярче, чем на улице. Из ее окна был чудесный вид на небо. Я осторожно вдохнул, почувствовал запах ее семьи, какой бывает в каждом доме, особенный и уникальный.

— Прости…, — тихо, почти беззвучно прошептал я.

— Я боюсь, — Вайолетт говорила гораздо громче.

Девушка вновь посмотрела в окно.

— Сегодня полнолуние… Вот почему я такая странная.

— Еще и проблемы, — осторожно добавил я.

— Они рано или поздно должны были случиться. Я просто не готова к переменам. Когда столько лет живешь в одной комнате, с одними людьми, в одинаковых условиях, для тебя больше не существует и не может существовать чего-то другого. Все привычное и обыденное. Изо дня в день ничего не меняется, и ты чувствуешь внутри еле ощутимый дискомфорт, похожий на неудобную позу во сне, понимаешь, чтобы он исчез, нужно поменять свое положение, но просыпаться не хочется, и тебя бросает в полусонное состояние, где мысли ощущаются туманно, но не погружены в забвение. А дискомфорт растет… И в какой-то момент ты падаешь с кровати, терпеть уже невозможно, и ты лежишь на полу, резко проснувшийся, но еще не отошедший от сна. Это самое уязвимое состояние. И я боюсь, потому что лежу на холодном бетонном полу…

Вайолетт молчала и не двигалась. Свет лампы тихонько трясся, будто бы играл на невидимых струнах, являющимися границей между светом и тенью. Мир вокруг задрожал, однако девушка не двигалась с места. Сидя на подоконнике, она находилась выше всего остального, ее взгляд был устремлен в небо, а я оставался позади…

— Перемены ведут к новому, — я сел на пол, опираясь спиной о подоконник, на котором возвышалась Вайолетт. — А новое определяешь ты. Нового не существует, пока человек сам его не найдет. Оно выходит из слепой зоны нашего мозга и становится обыденностью жизни, постепенно превращаясь в старое. А на старом все стоит… Это лестница, которая ведет человечество вверх. Самодельная лестница из нового, которое чем ниже, тем старее. Человеку мало достигнутых звезд, ему нужны новые. Память о старом заставляет его лишь спускаться вниз…

На мою голову опустилась легкая рука. Она медленно и методично водила по моим волосам, плавно перебирая пальцами отдельные локоны. Ее движения, как морские волны, успокаивали и выпускали наружу все накопившееся старое. Я закрыл глаза и не думал ни о чем. Голова моя находилась в постоянном движении, пока мысли ложились и вместе со мной покойно следили за тактом медленных поглаживаний. Я тяжело выдохнул и пытался пробиться сквозь стену, чтобы еще больше прочувствовать эти ласковые касания. Моя голова остыла. Впервые она находилась в состоянии невесомости и не ощущала на себе притяжение Земли. Пол подо мной пропал. Руки онемели, ноги обессиленно выпрямились. Я дышал крепким сном, оставаясь в реальности. Одежда стала невероятно тяжелой. Голова намеревалась упасть набок, но легкая рука крепко держала ее своими плавными движениями по волосам. Свет лампы притих, он признал меня другом, книги перестали шуметь, пианино досадно отправилось на свое место вдоль стены. Лишь скрип кровати небрежно и нагло напоминал о той тревоги, что была во мне минуту назад…

— Прости меня, — тихо говорила Вайолетт, продолжая гладить. Я чувствовал, как она смотрит на меня. — Я безрассудно обвинила тебя в том, что было неизбежно. Ты лишь ускорил движение поезда, от которого я бежала. Пора просто запрыгнуть в вагон и мчаться в неизвестном направлении в неизвестный город.

— Я рад, что ты это осознала, — слова через силу вылетели у меня изо рта. Я услышал, как девушка улыбнулась.

— Ты любишь меня?

В этот момент я окончательно потерял чувство реальности. Я находился в каком-то абстрактном мире, где не существует ничего, кроме этой комнаты, этой девушки, этого окна… Мысли не способны были встать и подсказать мне, что ответить, поэтому на помощь прибежали чувства. Они точно не дадут солгать, они буду искренними.