Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Янар напрягся, языки синего пламени охватили его тело:
— То, что ты погубил её!
Янар заревел и послал огненный смерч в сторону Альхарда. Но огонь встретился с невиданной преградой и распался искрами.
— Ну, раз так, тогда умрите, как сиды … Мою империю вам не сломать, моё могущество не пошатнуть и не уничтожить! У вас только одна сила, а у меня — десяток. Вы глупые, слабые существа, и я вас уничтожу!
Взрыв — и всё погружается в чёрный дым… Чужие, болезненные воспоминания прошлого окрашиваются заревом, и картины смазываются. Цветные вспышки энергии смешиваются, ураганные вихри возносят пламя до небес. Землетрясение раскалывает здание пополам, крошит гранит и мрамор. Вода собирается в сферу и грозится затопить не только Альхарда, но и троготов, что спешат на помощь своему правителю. Всё тонет в криках борьбы и в яростных всплесках стихии…
Тишина. Воспоминания, как пепел, уносит ветер, и вот четверо детей Альхарда связаны и стоят на коленях. Их тела изувечены, Вирра в беспамятстве. За их спинами — десяток вооружённых воинов.
Альхард ранен, из груди его хлещет кровь. Половина тела обожжена и обуглена, большинство анимусов отсвечивают осколками. Нога сломана, кость прорезает плоть и кожу, но кажется, что мужчина этого даже не замечает. Хромая, он приближается к детям. Смотрит на них сверху вниз со смесью презрения и триумфа. Манит пальцем, и из неприметной ниши выходит мужчина с кустистой бородой и безумным взглядом, во лбу которого впаян анимус.
— Еремиас! — болезненно выдыхает Райнхард. — Ты не мог так с нами поступить!
— Прости, но будущее не обмануть.
— Будущее, — рычит Райнхард, сплёвывая кровь. — Ты нас предал! Ты, навоз аркара, донёс ему про наш замысел, поэтому он обвешался своими анимусами и был готов.
— Как ни прискорбно, да. Я видел будущее, и в нём нет места для вас. Альхи должны быть уничтожены, и чем скорее, тем лучше.
Райнхард зарычал, дёрнулся и тут же, получив болезненный удар по затылку, упал на пол.
— Поднять, — скомандовал Альхард и подошёл к младшему сыну. Взял из рук Еремиаса кубок, наполненный темной тягучей жидкостью, и, схватив молодого мужчину за подбородок, стал вливать ему в рот. Райнхард закашлялся, плюясь чёрной дрянью, но вновь получил болезненный удар по спине и непроизвольно сглотнул.
— Ты, Райнхард, самое большое моё разочарование! Напыщенный, самовлюбленный болван! Избалованный мальчишка, подвластный зову чрева и плоти, для которого мир — лишь поле для игр и наслаждений.
— Рад стараться, — Райнхард закашлялся, его тело выгнулось от боли, и он вновь грузно упал на пол.
Альхард подошёл к Ланару.
— Это яд?
Альхард запрокинул голову старшему сыну и беспрепятственно влил содержимое.
— Надеюсь, яд, — горестно усмехнулся изувеченный мужчина. — Я давно готов к смерти.
Альхард скривился:
— Жалкий слизняк! Иногда мне кажется, что ты вообще не от моего семени. Слишком умён и рассудителен. Если бы не твоё помешательство на той девке, я бы сделал тебя великим. Но, увы, рассудок тебя подвёл. Возможно, это к лучшему: ты такой же, как они, предатели своей крови и рода.
Ланар закрыл глаза и тоже упал на пол, скручиваясь от боли.
— Вирра…
— Не прикасайся к ней! — взревел Янар, пытаясь совладать с зачарованными путами и призвать огонь.
— Моя маленькая девочка, — Альхард присел возле бесчувственного тела. — Ты — насмешка злого рока: украла жизнь моей возлюбленной и стала её копией. И каждый раз, когда я на тебя смотрю, во мне борются два противоположных чувства… но всегда побеждала любовь. Сейчас же я утратил её и могу со спокойным сердцем тебя отпустить. — Он запрокинул ей голову и аккуратно влил несколько капель. Поцеловал в лоб и не без помощи стражи поднялся на ноги. Взял у Еремиаса исчерченный рунами лист и самозабвенно зашептал. Алый анимус на его шее вспыхнул и, как паук, раскинул лапы и потянул тонкие нити к листу, зажигая символы, а от них — к трем фигурам, скорчившимся на полу. И каждая нить попала прямо в сердце, а потом и в душу альхам. Амулет на шее Райнхарда с руной ветра — символ того, что он управляет стихией, побледнел, а через мгновение исчез. Ланар перестал корчиться, его словно отпустила боль. Взгляд его остекленел, а на лице расплылась улыбка невероятного счастья и вновь обретенной потери. Его разум сковала неведомая грёза.
Вирра так и не пришла в себя. Внезапно её рыжие волосы стали тускнеть и превратились в седые, а лицо и тело начали усыхать на глазах, пока не стали старыми и немощными. Амулет с руной земли погас и стал плоской гладкой медяшкой.
— Что ты наделал?! — взревел Янар, не веря своим глазам.
— Дал им то, чего они желали. Ты же не думал, что после предательства они заслуживают быстрой смерти? Нет, они будут страдать и мучиться еще долго, пока смерть сама не решит их забрать или малодушие не заставит их, например, спрыгнуть с обрыва. — Альхард кивнул троготам: — Уберите этот мусор из моего дворца, и чтобы никаких неожиданностей!
Янар вскочил на ноги. Путы с трудом, но удалось победить. Он сбил Альхарда с ног и начал колотить, но один из стражей накинул веревку ему на шею и Янар взревел: веревка, пропитанная флюсцой, нещадно обожгла. Он хотел сорвать её, но четверо троготов затянули петлю сильнее и вновь пленили стихийника.
Альхард присел рядом, морщась от боли и вытирая кровь с разбитой губы.
— Пора с этим кончать, сын. Принесите печать.
— Что, не хочешь исполнить моё желание и сдохнуть?
В комнату внесли железный штырь. На его конце была выкована руна, с которой стекала кровь.
— Думаешь, я боюсь смерти?
— Нет, поэтому и наказание для тебя особенное.
Альхард вновь взмахнул рукой, и со стихийника сорвали жилет и тунику, оголяя торс. С шеи сдёрнули амулет с руной огня, передали Альхарду. Тот небрежно покрутил медяшку в руках, и она стала плавиться в его ладони, тяжелыми каплями опадая на пол. Ещё один взмах руки — и трогот вонзил под сердце мужчины железный штырь.
Удержать крик боли не удалось: безобразная печать, оставив кровавый след, начала нещадно печь, а на коже появились белые шрамы. Но через мгновение всё прошло. Янар поднял недоуменный взгляд на отца:
— И это всё?!
Троготы отступили, убрали веревку с флюсцой. Альхард поднялся, снял с себя уцелевшие анимусы и раскинул руки в стороны:
— Даю тебе
