В столице Никита поселил Аню в своей двухкомнатной квартире.Аня рвалась на работу, но он отмахнулся:

– Зачем? Денег нам и так хватает.

Аня привычно взяла в свои руки хозяйство, и холостяцкаяберлога засверкала чистотой. О браке она не решалась заговорить, думая, чтолюбимый должен сам сделать официальное предложение. Предложение последовалоспустя несколько месяцев, но отнюдь не руки и сердца. Никита, избегая смотретьдевушке в глаза, сказал:

– Ты знаешь, мы, наверное, не сошлись характерами. Намнадо расстаться.

Слезами и мольбами Аня вырвала у него правду. Оказывается,кредитор, ссудивший Никите крупную сумму денег на развитие бизнеса, давно ибезуспешно пытается выдать замуж свою единственную дочь. Мало того что стараядева некрасива, так у нее еще и вздорный характер, и ревнива она чрезвычайно.Никакие папочкины деньги не в состоянии приманить ни одного приличного жениха.Отчаявшийся отец сделал Никите такое предложение: если молодой человек женитсяна его дочери, он забудет о кредите, как будто его и не было. Фактически речьшла о покупке будущего зятя. После недолгих раздумий Никита согласился.

– Такой шанс выпадает один раз на миллион! –втолковывал он заплаканной Ане.

– Но как же ты будешь жить с нелюбимой женщиной? –не могла понять девушка.

– А, разведусь через несколько лет, – махнул рукойНикита. – Главное, что мой бизнес наконец-то выйдет на другой уровень! Яуже давно мечтаю бросить к чертовой матери свои палатки и заняться торговлейиномарками. Теперь у меня будет такая возможность. Кстати, это тебе.

И молодой человек протянул Ане пятьсот долларов.Оскорбленная, девушка с негодованием их отвергла: он что, решил расплатиться сней, как с проституткой? Однако, покупая на вокзале бутылку воды, Аняобнаружила эти деньги в своем кошельке. Вероятно, Никита решил таким образомуспокоить свою совесть.

У Ани было два пути: вернуться на Украину и опять батрачитьна своих родных или попробовать построить свою жизнь в Москве. Она выбралавторое. И столкнулась с кучей неразрешимых проблем. Нет денег, нет знакомых,нет работы, отсутствует не только московская регистрация, но даже российскоегражданство. На что может рассчитывать такой человек в гостеприимной столице? Влучшем случае – на голодную смерть под забором, а о худшем даже подуматьстрашно.

Но к Ане Первопрестольная оказалась более благосклонна.Счастливая звезда привела ее к дверям строительного училища, где как раз шелнабор абитуриентов.

– Хочу у вас учиться, – сказала Аня женщине,принимавшей документы.

Та взглянула на ее бумаги:

– Но у тебя же нет российского гражданства! А мыиностранцев не берем.

Всевозможные отказы уже так измучили девушку, что она горькоразрыдалась. Женщина принялась ее успокаивать, и неожиданно для себя Анявыложила ей свою историю.

– Я согласна на любые условия, только бы учиться иполучить жилье. Я очень трудолюбивая, поверьте мне! – всхлипывала Аня наплече у женщины.

– Ладно, посиди тут, я узнаю, что можно для тебясделать, – сказала та и куда-то вышла.

Через полчаса женщина вернулась.

– Я обсудила твою кандидатуру с директором училища, ивот что он предлагает. У нас в общежитии постоянно вакантны три ставки уборщиц.Оклад там маленький, всего 600 рублей, а работы много. Студентки предпочитаютподрабатывать на стройках по своей специальности: плиточники и маляры-штукатурыполучают вполне прилично. Так вот, если ты согласна работать на этих трехставках, мы временно закроем глаза на то, что ты с Украины, и примем тебя вучилище. Но тебе все равно надо срочно оформлять российское гражданство. Нукак, согласна?

– Конечно, согласна! Не знаю даже, как вас иблагодарить! – воскликнула счастливая Аня.

– Подожди благодарить, еще проклинать будешь, –улыбнулась женщина. – Работы там непочатый край. Честно говоря, ничем нелучше твоего батрачества на Украине.

– Лучше, лучше! – твердила Аня, заливаясь слезамитеперь уже от радости.

Анну Сергеевну Люли-Малина зачислили на первый курс училищапо специальности «маляр-штукатур», оформили на работу, а также выделили койку вобщежитии. Выдавая ордер на временную московскую регистрацию, администраторобщежития строго окинула взглядом Аню:

– Смотри только ребенка не вздумай завести! Мигомвылетишь и с работы, и из общежития.

– Ну что вы, у меня и в мыслях нет, – завериладевушка.

– Подпиши бумагу соответствующую! – потребовалаадминистратор.

– Да что вы, зачем?

– А затем, что все больно хитрые стали. Ведь знают же, чторегистрация в Москве временная, а все равно рожают детей и пытаются выбитьквартиру из строительного комбината. Нанимают адвокатов, судятся годами. Иоткуда только деньги берут? В столицу-то приезжают нищие словно церковныемыши. – И администратор многозначительно покосилась на скромную одеждудевушки.

Аня поставила свою подпись на казенном бланке и тут жезабыла об этом инциденте. А вспомнила через четыре месяца, когда у нее в животезашевелился ребенок…

Лариса сделала последнюю затяжку и погасила окурок в блюдце.

– Как же она пропустила все сроки? – удивилась я.

– А так. Попробуйте сами учиться и работать на трехставках – собственную фамилию забудете, не то что крестиком в календаре«красные дни» отмечать. Анька каждый день в одиночку все общежитие драила,приползала за полночь в комнату и падала на кровать как подкошенная. И откудатолько силы брались? Худющая она была, даже косточки просвечивали. Хорошо хотьпотом, уже к концу беременности, немного поправилась.

– А от кого был ребенок?

– От Никиты, от кого же еще. Я ей сразу сказала: «Иди кнему, пусть он тебя содержит. Может, еще женится, если совесть осталась». А онауперлась: «Не хочу ему жизнь портить, сама выращу малыша». А как сама-то? Ееведь до родов из милости в общежитии оставили. Но после рождения ребенка – все,на улицу.

Лара пригорюнилась и принялась задумчиво водитьнаманикюренным пальчиком по столу.

– Когда Аньку в роддом увезли, мы с девчонкамисобрались и решили ей помочь. Договорились, что каждая возьмет себе пополставки уборщицы, это получается по одному этажу, а по документам на работепо-прежнему будет числиться Аня. Ну и зарплату соответственно будут ей платить.Уже даже получили согласие администратора. Оставалось только директора уломать,чтобы он ее не отчислял. А Анька взяла и пропала.

– Пропала? – поразилась я.

– Да, ни слуху ни духу. Ну куда ей еще было после родовидти, кроме как в общежитие? Некуда! Здесь у нее одежда, подруги – да все. Аона не вернулась. Сгинула.