– А зачем ты любимый продукт поменял? Там руккола была, а теперь пельмени… – проговорилась злая, но не очень дальновидная колдунья.

И мне сразу стало все понятно. Я перестал потеть.

В том новомодном супермаркете при покупке я предъявил дисконтную карту жены, а ей на почту автоматически приходят все электронные чеки.

Вот жадность – чуть не сгубила очередного фраера.

Я вернулся за стол на пол и продолжил ужинать.

Но торт в тот вечер я есть не стал, хотя очень хотел. От греха.

Ведь женам помогает целая армия: сивиллы, пифии, весталки, менады, ворожеи, вещуньи, древнеегипетские жрицы и Жанна д'Арк.

А за мной, судя по судорожной линии моей жизни, приставлен следить один Карлсон. Силы слишком неравны.

Мне-таки нравятся эти женщины.

Когда жена уезжает с Артемом на все лето в деревню, мы с ней периодически созваниваемся. И в этих телефонных разговорах она первым делом спрашивает меня про одно и то же:

– Как там цветы?

Не «как там муж», который питается всякой гадостью в дорогих ресторанах и портит себе зрение просмотром английской, испанской, французской, немецкой и даже российской футбольной лиги, а «как там цветы».

Да что им будет, цветам этим, я один раз герань случайно полил кипятком из чайника, забыв, что недавно его вскипятил – и ничего. Только зеленые листочки покраснели да пар из-под горшка пошел. А на утро эта герань росла себе спокойно дальше, стебельками с проседью.

Мужья – вот настоящие комнатные растения, вот кого беречь надо!

Когда жена с Артемом в деревне, я могу позволить себе модный беспредел.

«Модный беспредел» в моем случае – это ходить на работу в одном и том же, пока одно и то же не затвердеет на мне и не начнет царапать спину.

Пока жена в Москве, она еще за меня борется. Подсовывает мне время от времени что-нибудь новенькое и глаженое, ласково приговаривая «давай эту рубашку уже с тебя соскребем» или «это еще голые ноги или уже брюки?»

Однажды коллега, встретив меня в коридоре офиса, заметил:

– Слушай, ты выглядишь так, будто уже неделю не заезжаешь домой и бухаешь…

Я тяжело вздохнул.

– Понятно, – разочарованно произнес коллега, – то есть заезжаешь домой и не бухаешь?

Я кивнул.

Коллега тоже вздохнул.

Да, да, я просто так выгляжу, хотел крикнуть я.

Ведь что отличает человека от обезьяны?

Никакие не очки.

Жена!

Как-то летом посреди рабочего дня мы с Семой вместе обедали на веранде кафе неподалеку от его конторы, где он Король Лев. Сема – человек занятой, так что я стараюсь приезжать к нему по первому зову: времени у моего старого друга, как у приговоренного.

Мы потягивали смузи, блаженно растянувшись на пуфиках. Мимо нас проплыли два парня, оба в строгих деловых костюмах и белых рубашках, несмотря на лютую жару.

– Придурки, – процедил Сема сквозь зубы, глядя на них.

– Почему? – спросил я.

– Ну как почему, такая парилка, а эти при полном параде, – объяснил Сема, расстегнув на своей гавайской рубашке с коротким рукавом, кажется, последнюю пуговицу.

– А, может, это не они придурки, а их начальник, который заставляет исповедовать такой варварский дресс-код, – предположил я.

– Нет, точно они придурки, – ответил Сема, – это два моих зама, и у меня, как видишь, никакого дресс-кода нет.

– Ну да, – не согласился я, все больше распаляясь от бунтарства его гавайской рубашки, – официально нет, а неформально – будьте любезны. Знаем мы вас, акул капитализма.

– Да нет, – меланхолично парировал Сема, – дело не в этом. Просто и у того, и у другого жены с детьми на морях, а они в Москве кукуют. Никто им не стирает, вот они и донашивают все чистое, что по шкафам висит. Скоро до фраков дойдут, клоуны.

Действительно, придурки, подумал я, сочувственно проводив их взглядом. И слегка ослабил узелок своего галстука и снял пиджак. Жена с Артемом уже месяц отдыхали в деревне.

Жена в деревне, и я наконец решился. Именно жена всегда была против. Говорила – только попробуй завести. Заведешь ее – вместе с ней из дома выгоню.

И вот я завел. Когда мы вместе идем по улице, на нас все оглядываются. Еще бы – она у меня красивая, мягкая, элегантная. Особенно мужики воротят шеи – понятное дело, завидуют.

Лишь один малолетний шкет, слышу, шепчет: смотри, мама, это Дед Мороз? Просто она у меня седая.

Я-то думал, только она, борода, и отделяет меня от Джерарда Батлера. И хотя мы с Джерардом не знакомы, я отчетливо слышу, как он на этой фразе смеется.

– Сынок, ты сейчас выглядишь, как мой отец, – сказал мой отец.

А мама ничего не сказала, только заплакала.

Интуитивно я догадался не звонить пока жене в деревню по видеосвязи.

Я провел эксперимент: подошел к чьему-то мотоциклу на парковке – теперь он должен был признать во мне своего. Но мотоцикл встал на дыбы и жалобно заржал.

Когда нижний волосяной поток с подбородка торжественно соединился с надгубным волосяным потоком в районе рта, начались проблемы с едой. Мне даже не нужно было выкладывать свой завтрак в инстаграм – он весь оставался на бороде. На горизонте замаячили нехорошие перспективы инвазивного питания. А с моим везением трубку мне наверняка воткнут в нештатное место. Хорошая диета, конечно, но нет, спасибо: бороду еще можно восстановить, а вот честь уже никогда.

И только после того, как неподалеку от храма ко мне попытались подойти под благословение, а в контактном зоопарке меня радостно окружили зайцы, я понял, что хватит позорить Джерарда Батлера.

Борода, конечно, украшает мужчину. Но не каждый мужчина украшает свою бороду.

Если жена занимается скрапбукингом, вся семья занимается скрапбукингом. Включая малолетнего Артема, который таскает блестящие элементы декора с маминого стола и регулярно за это от нее получает.

Казалось бы, отъезд жены на все лето в деревню должен автоматически освобождать семью от занятий скрапбукингом. Но это иллюзия. Скрапбукингом семья не прекращает заниматься никогда, такое уж это клиническое хобби.

Как-то раз жена, находясь в деревне, прислала мне на телефон длинный список покупок для этой своей безжалостной забавы и отправила меня с ним в специализированный магазин. Специализированный магазин для скрапбукинга – это классический мужской ад. Километры рюшей, штабели из пуговиц, горы ниток, и все это разноцветное, а местами и немилосердно розовое.