– Приветствуем на гостеприимной российской земле! Блин, хлеб с солью забыли подать!

Последнее относилось к разряду туповатых шуток из убогого репертуара бандита. От рева верзилы проходившая мимо японская туристка, обвешанная фото– и видеокамерами, по-мышиному пискнула. Полуприсев, японка с низкого старта рванула к туристическому автобусу, куда загружалась группа.

Ястреб смерил верзилу ледяным взглядом:

– Заткнись, придурок! Косоглазую чуть заикой не сделал. Спрячь свою ряху в тачку и не высовывайся.

Лишай обиженно шмыгнул носом, но приказу безропотно подчинился.

Разминая затекшие суставы, албанец потягивался, приподнимаясь на пятках, и не торопился усесться в машину. Он попыхивал трубкой, с любопытством осматривая пейзаж перед зданием аэропорта.

– А ты патриот, Ястреб! Защищаешь родину, – Ибрагим зашелся противным смешком. – Говоришь, не все продаются… Не верю – все зависит от размеров суммы или условий. Надо уметь создавать условия, когда человек не может отказаться. С американцем у тебя почти получилось.

– Почти не в счет, – угрюмо произнес Ястреб. – Помешал мне один товарищ, который в списках живых не значится.

Признание заинтриговало албанца. Он прекратил физические упражнения и принялся мусолить мундштук трубки.

– Призрак? – с ехидством спросил Ибрагим, но его глаза настороженно блеснули.

– Призраки машин не взрывают. Привидения здоровенным мужикам кровищу не пускают. Они бестелесные, только летать и сквозь стены проходить умеют, – скрипнул зубами Ястреб, у которого конфуз на пляже не шел из головы.

Экс-спецназовец по прозвищу Святой был реальной угрозой. Оставив свой след в прокурорских бумагах, файлах силовых министерств, послужных списках и журналистских репортажах, он канул в небытие, откуда не должны возвращаться. Но он вернулся, встав на пути Ястреба.

– Добро пожаловать в страну чудес! – албанец нервно всплеснул руками.

Лицо Хаги позеленело от злобы. Напарник говорил загадками о какой-то мифической персоне, перемешавшей их карты. Суеверный Хаги не терпел призраков, мистики и прочей чертовщины. Потомок пастухов, побывавший поочередно грабителем, боевиком и наркоторговцем, любил ясность и людей из крови и плоти. Он умел убивать, а не охотиться за привидениями.

– Ястреб, нам надо дело сделать, – вкрадчиво, сложив губы трубочкой, произнес Хаги. – Дело, которое обеспечит нас на всю оставшуюся жизнь. А ты рассказываешь о потусторонних явлениях. Мы не очередную серию «Секретных материалов» снимаем. Я – не агент Малдер, а ты не Скалли… – не сдерживая себя, Ибрагим Хаги брызгал слюной в лицо напарнику. – Покончи с призраками! Займись реальными людьми. Этим недоноском Хоуксом, нашим другом в военной части…

– Он в полном порядке, – вклинился в яростный монолог Ястреб.

Промокнув накрахмаленным до хруста носовым платком капли слюны, попавшие на лицо, Ястреб, не приглашая гостя, сел в машину, заняв место рядом с водителем. Постукивая ребром ладони по приборной доске, он, озаренный внезапной догадкой, отчеканил приказ:

– Лишай, прощупай журналистку по фамилии Угланова. Она писала про твоего обидчика.

– Да?! – подпрыгнул верзила, нечаянно нажав ладонью на клаксон.

«Плимут» зычно рявкнул автомобильным сигналом. Албанец, воспринявший это как знак к отправлению, принялся выколачивать трубку, выбивая тлеющий табак постукиванием о крыло лимузина.

– Может, ложный след, но бабу надо прощупать, – повторил Ястреб, вспоминая информацию, полученную от компьютерщика.

Цепкая память Сергея Ястребцова подбрасывала версию, которую не следовало игнорировать. Этот бывший спецназовец застрял, словно заноза, в его сознании. А в случайные совпадения Ястреб не верил.

– Помацаем журналюгу! Может, эта писака симпатичная, а не крокодил в чернильных пятнах? Тогда я с ней от души побазарю!

Лишай расплылся в мечтательной улыбке.

Албанцы рассаживались по машинам. Хаги отправил телохранителей в темно-вишневую «Тойоту», заменившую уничтоженный внедорожник. Сам наркобарон разрушенной авиаударами империи развалился на заднем сиденье лимузина. Не обращая внимания на Хаги, Ястреб продолжал инструктировать бандита:

– Лишнего шороха не поднимай.

– Заметано, – откликнулся Лишай, поворачивая ключ зажигания.

Двигатель «Плимута» отозвался мерным урчанием отлично отлаженного механизма, доведенного почти до совершенства.

– Но если заметишь, что коза в курсе, дави без пощады, – цедил Ястреб, наблюдая за албанцем в зеркало заднего обзора.

Тот сидел с бесстрастной миной восточного божка, ожидающего жертвоприношений. Мелкие проблемы Ибрагима Хаги не касались. Во всяком случае, он делал такой вид, хотя на самом деле в задуманном таковых не было. Все имело значение, и каждая оплошность могла стать роковой. Поэтому внешне бесстрастный албанец напряженно ловил каждое слово, складируя услышанное в закоулках памяти.

– Не сможешь развязать язык девке, немедленно тащи ко мне, – продолжал Ястреб, устраиваясь поудобнее на пахнущем кожей сиденье.

– Запоет птичка. Как пить дать запоет! – уверенно пробормотал Лишай, закладывая лихой вираж.

Лимузин мчался на предельно допустимой скорости. У светофоров машина тормозила на красный свет и даже пропускала пешеходов, толпившихся у полосатых зебр переходов. Временами, устав изображать из себя добропорядочного водителя, строго соблюдающего правила движения, Лишай лихо подрезал какого-нибудь зазевавшегося лоха. Тут же следовал грубый окрик Ястреба:

– Хорош фраериться! Не б… везешь!

Лишай мгновенно преображался в образец вежливого водителя, для которого равны и дорогая иномарка, и доходяга «Москвич», рассыпающийся от коррозии.

За окнами лимузина проносились московские проспекты, пестревшие рекламными щитами. Албанец равнодушно взирал на преобразившийся за последние годы город. Москва почти ничем, за исключением старинной архитектуры церквей и других исторических памятников, не отличалась от европейских городов. Те же сияющие витрины с длинноногими манекенами, тот же набор товаров. Но тертый албанец знал, что обновленная столица, как китайский Гонконг: слепящая золотом вывеска, за которой укрыта гигантская, отнюдь не купающаяся в роскоши страна.

От самого аэропорта они не разговаривали. Ястреб думал о странной занозе беспокойства, впившейся в его душу, а албанец стыдил себя за срыв в аэропорту. Молчание приобретало тягостный оттенок. Они как будто ехали на похороны близкого родственника. Так, во всяком случае, казалось Ибрагиму Хаги, главарю наркоспрута, которому отрубили большую половину щупальцев. Придав голосу оттенок беззаботности, албанец спросил:

– Так что с призраком? Будем ловить?

– Обязательно. Он, кажется, из тех, кто не продается, – без намека на иронию ответил Ястреб, мигнув круглыми глазами.