Была еще масса настоящих дел, решением которых следовало заняться. В конце концов, я должен был исправно играть свою роль и хотя бы изредка делать что-то для компании. Увы, я был не в том настроении. Да и времени у меня тоже не было.

Я снял телефонную трубку и набрал номер Сампи. Гудки пошли, но никто не ответил. Мне стало не по себе, очень не по себе, хотя в это время дня дома ее обычно не бывает. Я позвонил Вернеру, ее боссу в «Парк Вернет», но он сказал, что не видел ее уже больше недели. Я снова набрал ее номер и несколько раз стукнул по столу кулаком. Увы, не помогло. Сампи и теперь не сняла трубку, а бумаг на моем столе от стука не убавилось.

За окном пошел мокрый снег с дождем. До Рождества оставалась неделя. Но доживу ли я до него, а если доживу, то где буду проводить? Когда-то, в незапамятные времена, я ждал Рождество с замиранием сердца. Как давно это было?

Марта принесла кофе.

– Мне нужен список работников британского посольства в Вашингтоне. Не подскажешь, где его можно раздобыть?

– Планируете вечеринку? – спросила она.

– Что-то вроде того.

– Надеюсь, меня пригласите?

Ее улыбка произвела примерно то же действие, что и дюжина доз валиума с гигантской дозой адреналина. Я приободрился:

– Можно устроить.

Она усмехнулась:

– У меня в консульском отделе есть знакомый. Попробую что-нибудь сделать.

– Список нужен прямо сейчас.

– Это очень хороший знакомый, – сказала она и вышла за дверь. Такую, как Марта, язык не повернется назвать дурнушкой. Уж поверьте мне. Я дал волю воображению, позволив себе несколько приятных моментов, и снова вернулся к более серьезным мыслям.

Скэтлифф вскоре обнаружит, что я наплевал на его приказ. И как только это случится, дерьмо из пресловутого присловья полетит на вентилятор – можно не сомневаться. Так что неплохо бы заранее переместиться на безопасное расстояние. Я взял телефонный справочник и принялся листать страницы с номерами риелторов.

Какое-то время спустя я отправился в компьютерный отдел, к моему приятелю Чарли Харрисону, урожденному Борису Каравенову. И с облегчением застал его на месте и даже сидящим. По крайней мере, в этом отношении значительного ущерба я ему не нанес.

Он был один и, похоже, обрадовался, увидев меня, хотя и поздоровался как-то нервно.

Открыв стенной шкаф, он извлек из него коричневую папку и протянул мне. Мы обменялись с ним разве что парой слов. Взяв папку, я как можно скорее вернулся к себе в кабинет.

И вскоре убедился, что Борис Каравенов добыл для меня то, что нужно: в папке оказались распечатки сообщений, которые в течение последних нескольких дней прошли через его руки по пути в Москву или из Москвы. Несколько сбивчивых уведомлений о гибели Орчнева и похитивших меня горилл, а также бандитов в подвале дома, где жила Сампи.

Русские были обеспокоены возможной утечкой информации в коммуникационных сетях. Таинственный «Г.» из Вашингтона, отправивший Скэтлиффу меморандум по поводу Баттанги, утверждал, что там нет и быть не может никаких утечек. Затаив дыхание, я прочел отчет от Розового Конверта в Лондоне о том, что ситуация «под контролем».

Ознакомившись с их содержанием, я пропустил бумаги через шреддер и как раз вставлял в машину последний лист, когда ко мне сзади подошла Марта:

– Список прошлогодних гостей?

– Вроде того.

Она протянула мне пухлый коричневый конверт:

– А вот это года нынешнего.

– Смотрю, у тебя знакомые там, где нужно.

– Да, и я тоже хотела бы присутствовать на вечеринке.

В пять часов я вышел из офиса и, поймав такси, отправился на пересечение Восточной Пятьдесят шестой улицы и Первой авеню. Как обычно, вышел из машины за два квартала до дома Сампи. Я дал себе слово, что в один прекрасный день у меня будет приличная работа, и я смогу подъезжать на такси к входной двери любого дома. Работа, которая не будет требовать, чтобы я с опаской входил в любые двери. Такси едет слишком быстро. Шагая пешком, имеешь больше возможностей смотреть по сторонам, подмечать, что происходит вокруг. Правда, сейчас, на Пятьдесят восьмой улице почти ничего не происходило.

Я позвонил в домофон – никто не ответил. Из дома вышли две женщины. Прежде чем дверь за ними закрылась, я успел ее придержать и вошел в подъезд. Два охранника играли в карты и даже не удостоили меня взглядом. Я прошел к лифтам, шагнул в кабину и нажал кнопку сорок второго этажа. Сампи могла быть где угодно: на работе, ходить по магазинам, заниматься любовью с норвежскими моряками. Увы, у меня было предчувствие, что ни одно из предположений не соответствует действительности. Более того, когда я вышел из лифта, внутренний голос шепнул, что сейчас мне откроется малоприятная причина ее молчания.

Подойдя к двери ее квартиры, я на миг остановился, собрался с духом, после чего отмычкой открыл дверь и вошел.

Не успел я сделать и пары шагов в направлении гостиной, как замер словно вкопанный. Я увидел то, чего никак не ожидал увидеть. Судя по их физиономиям, они также не ожидали моего появления. Это была немолодая пара – мужчина лет за шестьдесят с огромным пузом и женщина не намного моложе, высокая и костлявая. Оба в чем мать родила растянулись на норковой шубе, брошенной на голые доски пола.

Увидев меня, они как по команде прикрыли руками свои самые интимные части и приподнялись, сконфуженно на меня глядя. На их лицах читалась забавная смесь растерянности, вины и удивления.

Я точно знал, что нахожусь в нужной мне квартире. И все же вся комната выглядела по-другому. Здесь не было ни штор, ни ковров, ни какого-то намека на личные вещи Сампи. Не считая голой пары на полу, здесь лишь высились груды ящиков, как запечатанных, так и тех, с которых уже сняли крышки. Мужчина открыл было рот, чтобы что-то сказать, но затем снова его закрыл. Эти действия придали ему малоприятное сходство с уродливой рыбиной в аквариуме. Первым нарушил молчание я:

– Я ищу Мэри-Эллен Йоффе.

Так на самом деле звали Сампи.

– По-моему, вы ошиблись квартирой, – холодно ответила женщина. Сказать по правде, я и не ожидал от нее особенно теплого приема.

– По-моему, это вы двое ошиблись квартирой, – парировал я.

– Что значит – мы ошиблись? Она наша. Мы ее купили.

На какой-то миг воцарилось молчание. Я посмотрел в окно, из которого открывался захватывающий дух вид на Ист-Ривер и мост Пятьдесят девятой улицы, на россыпь неподвижно застывших огней и на те, что двигались, напоминая огромные глаза изголодавшихся насекомых.

– Купили? – переспросил я.

– Извините, мистер, не могли бы вы отвернуться? – сказала женщина.

– Ничего страшного, – ответил я. – Мне все равно, в каком вы виде.

Мужчина снова открыл рот.